Я ещё не успела придумать, что точно собиралась ему предъявить, а Пашка уже повернулся, и, направив на меня кухонную лопатку заявил:

– Прежде, чем ты начнёшь меня воспитывать, предлагаю попробовать мои блины.

– В них яд, да?
– с совершенно кислым видом поинтересовалась, покосившись в сторону кота, будто ожидала, что в случае чего он подаст мне знак.

– Разве что только слоновья порция пургена, - хмыкнул Савицкий, на что я решила как минимум обидеться.

Развернулась, чтобы выйти в коридор, но неожиданно резвый капитан успел поймать меня, перехватив одной рукой поперёк живота и прижимая мою спину к своей груди. О том, что он в одних брюках, я предпочитала не думать.

– Сначала блины, - скомандовал он, взмахнув лопаткой, словно волшебной палочкой и потащил меня к столу. Я конечно же брыкалась и вырывалась, но даже одной левой (буквально) Савицкий справился со мной в два счёта, зачем-то усадив на столешницу и грозно велев.
– Сиди.

Насупилась, угрожающе скрестив руки на груди, а Паша как ни в чём не бывало вернулся к плите, чтобы перевернуть следующий блин. Господи, да что б я ещё раз связалась с этим психом, да ни за что! Да я ему в жизни больше и слова не скажу!

Моего недовольного молчания хватило ровно на пять минут и два блина, которые тем временем успел испечь этот гад.

– Скажи, ты же просто сумасшедший маньяк, да? У тебя какое-нибудь обострение на фоне алкоголизма? Ну там, раздвоение личности или неизвестная форма шизофрении. Впрочем, это одно и то же.

Паша довольно заулыбался, выливая порцию теста на раскалённую сковороду, после чего свернул один из уже готовых блинов и двинулся ко мне.

– Ты всю МКБ-10* перечислять собираешься?

*- Международная классификация болезней. 10-ый пересмотр (На территории России МКБ-10 внедрена в практику здравоохранения в 1999 году приказом Минздрава России от 27.05.97 г. №170 и принята как единый нормативный документ для учета заболеваемости, причин обращений в медицинские учреждения всех ведомств, причин смерти).

– О, какие слова мы знаем!
– подбоченилась я, напрягаясь от того, что Савицкий встал совсем вплотную ко мне.

Поморщился.

– Ксения Игоревна, а вы можете чуть тише возмущаться? У некоторых тут, между прочим, похмелье.

– А не мои проблемы, что кто-то вчера нажрался как свинья, а потом…

Договорить мне никто, конечно же, не дал, ловко запихав заранее приготовленный блинчик мне в рот. Это было настолько неожиданно, что я тут же заткнулась, беспомощно уставившись на Павла. Судя по всему, моя реакция его удовлетворила, и, благостно кивнув головой, мне посоветовали:

– Ешь, сейчас ещё остынут.

Я проглотила уже откушенный кусок блина, даже не прожевав его и не почувствовав вкуса, после чего посильнее сжала челюсти, пытаясь взглядом испепелить это чудовище. Впрочем, Пашу это ничуть не смутило. Он покрутил передо мной надкушенным блином и издевательски уточнил:

– Ещё?

Я гневно покачала головой.

– А жаль, между прочим, вкусно, - и, закинув в рот мой блин, без всякого зазрения совести прожевал его.
– Иди умывайся, и завтракать будем.

Слушаться я не собиралась, но и у Савицкого, видимо, имелся опыт по усмирению строптивых баб.

– Ксения Игоревна, будешь вредничать, я тебя поцелую.

Последнего оказалось достаточно, чтобы меня сдуло с кухни ветром под громкий хохот товарища капитана.

Я злилась. Правда, по большей части на себя и свои идиотские реакции на Савицкого. Гневно чистила зубы, пока эта недоделанная Золушка порхала по моей кухне со своими блинами.

Окинула взглядом ванную, оценивая её на предмет утопиться. Паша одним своим присутствием пробуждал во мне такую гамму эмоций, что было в пору звонить психиатру и расписываться в собственной невменяемости.

Ворчливая старуха Шапокляк во мне вдруг заделалась в трепетную кисейную барышню, которая, видимо, падает в обморок от любой скабрезности. И ладно если бы скабрезности, но тут просто шутка про поцеловать. И чего я так психанула? Можно подумать, что до этого никогда с мужчинами не целовалась!

Захотелось разреветься от собственной глупости. Самым ужасным было то, что соберись он по-настоящему поцеловать меня, я была бы очень даже не против. И пусть признаваться в этом было не фонтан, но до ужаса хотелось, чтобы его влекло ко мне, ибо самой оказалось не всё равно. К сожалению, я интересовала Савицкого исключительно как объект для новых издевательств.

Из ванной я вышла в домашнем сарафане, причёсанная и умытая. За время моего отсутствия Золушка успела не только допечь блины, но и вымыть всю посуду, что скопилась в раковине. Если до того как зайти на кухню, я наивно полагала, что меня больше ничем нельзя поразить, то последний факт буквально вогнал в ступор. Я так и замерла в дверях, наблюдая за тем, как Паша вытирал сковороду.