– Это колдовство, – Саммерс напоказ скрестил руки на груди. – Я к такому не притронусь.

– А сирены – не колдовство? Через Гряду ходить ты вроде не брезгуешь, – Дороти было не до чужого недовольства – нож оказался чертовски тяжелым и скользким, ни с первой, ни со второй попытки поднять его с земли не удалось, пальцы срывались с рукояти.

Пес, который, по всей видимости, все-таки был сэром Августином, наблюдал за этими попытками со снисхождением и терпеливостью святого мученика – только иногда отвлекался на чих. Другой Пес, Черный, составлял компанию первому и помогать тоже не рвался, только что не кашлял, но смотрел с презрением.

– Да чтоб тебя!..

Пальцы снова неудачно соскочили, на указательном остался неглубокий, но болезненный порез, и нож словно передумал – сам легко скользнул в ладонь. Дороти подняла его и осторожно поместила в выемку в бревне, чувствуя себя какой-то королевой из легенд, только наоборот.

– С кровью всегда быстрее и лучше, – подал голос Морено.

– Вот тут поспорю. Хотя в данном конкретном случае – правда лучше, – сэр Августин фон Берг живой и относительно невредимый сидел на траве и выглядел так, словно месяц подряд пил самый дешевый ром: щеки ввалились, глаза воспалились и покраснели, когда-то щегольская бородка свалялась в колтун. – Шаман – каналья, ведь обещал, что трансформация будет частичной, а тут весь остров прихватило. А ножик возьми и вывались. Прекрасный артефакт. Сильный. Только крепится непрочно. Несовершенство конструкции.

Дороти поняла, что упустила то мгновение, когда собаки превратились в людей: теперь вся прогалина была буквально устлана жалобно постанывающими телами невольников Берга. Те выглядели хоть и получше самого Августина, но подниматься на ноги не спешили, напротив, жаловались на жизнь и проклинали любопытство своего хозяина.

– Астин, я так рада, что ты жив. Что тут произошло?

– Научный казус. Мелочь. Не стоит внимания, – Августин встал и сердечно обнял Дороти. – Командор Вильямс, положа руку на сердце скажу, что рад тебя видеть как никогда. Но я так хочу кофе, мыться и съесть что-то горячее, что не могу связно рассуждать. Составишь компанию? Кстати, кто эти парни? Готов признать, что наконец ты научилась подбирать себе команду – это отребье выглядит отвратно, но надежно. Неужели Его Величество выпустил тебя из своих цепких лап, и ты ушла на вольные хлеба? Тебя достал этот прощелыга-губернатор? Или ты решила поискать клады на континенте?

– Скорее второе, – Дороти кивнула Морено, чтобы нашли, чем Августину прикрыться, но тот отмахнулся.

– Не стоит, я желаю носить только свою одежду – после чужой шкуры для меня это важно.

Впрочем, Морено выполнять указание тоже не спешил.

– Расскажешь, что такое приключилось с командором алантийского флота, из-за чего она внезапно стала похожа на нормального человека?

– А раньше я кем была? – удивилась Дороти.

– Я ж сказал – командором алантийского флота, – развел руками Августин.

И отправился, как есть голышом, в сторону дома, ругаясь вполголоса на своих прислужников, которые, по его мнению, не сильно изменились в плане сообразительности, перестав быть собаками.

Дороти, Морено и его боцману пришлось расположиться в одной из спален, наименее пострадавших от длительного отсутствия хозяев.

Впрочем, ожидание долго не продлилось.

Августин управился за час. Ровно столько ему понадобилось на то, чтобы привести в чувство испуганных рабов, найти ошибку в исчислении лунного цикла, расписать новый расчет, понять, что все сходится, потерять к эксперименту интерес и наконец позвать Дороти в обеденный зал. К столу, который был размером с три каюты, но накрытому на двоих. Сажать рядом с собой за стол Черного Пса и Саммерса сэр Августин фон Берг, при всей своей эксцентричности, понятное дело, не собирался.

Дороти хотела уже кивнуть пиратам, чтобы они подождали в холле, но те, мрачно зыркнув на хозяина бунгало, встали по бокам от двери, точно стражники в королевском дворце. Правда, выправка оставляла желать лучшего, и во взглядах почтительности не было ни на грош. Фон Берг демарша то ли не заметил, то ли не обратил на него внимания.

Подали кофе и фрукты. Потом запеченные овощи – что успели собрать и приготовить на скорую руку – и рыбу. За отсутствие мяса Августин не извинялся, и так было понятно, что собачья свора здорово проредила фауну острова.

– …и вот он мне передал этот самый кинжал. Вещица презабавная. Ты оценила резьбу, да? Антик, верования аборигенов. Эти любители мертвечины и препарирования. И я решился – отобрал пяток собак, рассчитал фазу луны, достал подходящую древесину. Ну а итог ты сама видела – двадцать шесть дней на четырех лапах. Кстати, настоящие собаки сразу сбежали куда-то на другой край острова – перепугались, бедные твари.

Два рослых чернокожих, с татуировками диких племен, внесли вино, тарелки с сыром и бокалы, неловко расставили по столу и испарились, провожаемые недовольным взглядом хозяина.

– Должен сказать, теперь я отношусь к собакам иначе. Жуткие бестии на самом деле – в их головах дьявол что творится. Кошмар. Как их только земля носит.

– Заведешь псарню? – улыбнулся Дороти.

– Две. У меня пустует северная часть острова. Меньше тварей на двух ногах – они ненадежны, больше на четырех. – Августин жадно опрокинул в себя бокал вина и выдохнул: – Вот, теперь чувствую, что живу! Так чем обязан столь приятному, а главное – своевременному визиту? Ты, наконец, раскусила прощелыгу-губернатора и сбежала, точно девица из романа? Или тебя шантажом хотели выдать замуж?