– Оскар! – закричала она и упала к нему. «Только не умирай. Прошу».

Она потрогала лоб – он был горячим, проверила пульс – все в порядке. Почему мальчик так любит играть со смертью?

– Хватит придуриваться. Ты всегда такой непослушный? – она начинала злиться. Мальчик повернул голову:

– Вы всегда такая скучная? – и высунул язык. Затем, подпрыгивая, встал.

Его комната была больше родительской, она сияла в несочетаемых сине-красных тонах, так наивно и по-детски переплетенных между собой. Для комнаты принца уж больно несуразный интерьер, подумала Лора. Повсюду валялись игрушки.

– Посмотрите на моих бабочек. Пришлось спрятать их под стекло, потому что Морриган все время пыталась съесть их.

– Кто?

– Вот! Взгляните: серо-коричневая – это краеглазка, ее поймал папа, – под стеклом располагались десятки разнообразных бабочек, – а вот эту рыжую углокрыльницу я поймал. Красивая, да?

– Да.

– И вот эту лимонницу тоже я поймал. Нравится?

– Знаешь, Оскар, мне больше нравится, когда они живые и радуют нас своей красотой, ну, знаешь, в полете…

– Какая глупость! Красиво, когда они лежат у меня под стеклом.

Лоре было некомфортно находиться к нему так близко. Хоть она была уверена, что это другой мальчик (иначе и быть не может), все-таки не могла скрыться от угрозы, исходившей от него…

– Я не люблю убивать живых существ, – ответила она и поперхнулась от собственного лицемерия. «Однако я убийца».

– Ага, как же! – ухмыльнулся мальчик.

– Что…?

– Наверняка вы затоптали много-много тараканов. Мама говорит, их никто не любит, потому что они мерзкие. То есть убивать тараканов можно, а бабочек нельзя?

– Но ведь тараканов ты не хранишь под стеклом.

– Потому что они некрасивые.

– Получается, бабочки умирают за красоту, а тараканы за свое уродство. Это грустно…

От осознания этого ей и правда стало грустно.

– Какая вы бестолковая. Вовсе не грустно. Все живые существа попадают в рай после смерти. Папа считает, у бабочек тоже есть свой.

Как-то это не по-христиански, подумала Лора. Затем, оправдываясь, мальчик добавил:

– Я буду эмтомонотологом, когда вырасту.

– Правильно сказать: энтомолог.

– Эмпамолог.

Внезапно Лора услышала знакомый взмах больших крыльев. Что-то тяжелое опустилось на плечо. Ухо кольнули толстой иглой. От испуга она закричала и стала отбиваться руками. Птица плотно вцепилась в плечо, не желая отпускать. Лора поверила, что ворон убьет ее на глазах у мальчика. В наказание за то, что она совершила. Клюв запутался в волосах, а ворон громко каркал над ухом, выдирая волосы когтями.

– Хватит! Это Морриган. Ко мне! – мальчик протянул руку, и ворон сел на нее. Но он был тяжелый, и Оскар помогал второй рукой. – Не нужно обижать мою птицу.

Лора не могла отдышаться. Ворон с белым хохолком на голове осуждающе смотрел на нее.

– Значит, это твой ворон?

– Это она. Морриган жила здесь еще до моего рождения. Папа говорит, что вороны не живут так долго. Но Морриган особенная, – мальчик поставил локоть с птицей на стекло и с нежностью погладил ее, как любимое домашнее животное. Правда оно было размером с половину мальчика, в основном благодаря длинному хвосту. Лора потрогала ухо, на пальцах остались капельки крови.

– Твоя ворона распорола мне ухо.

– Наверно, хотела украсть сережку. Вороны любят яркое и блестящее. Это все знают.

Ворона каркнула в подтверждение.

– Днем она либо сидит в моей комнате, либо летают по двору. А ночью я отпускаю ее летать далеко-далеко. Но Морриган всегда возвращается.

Лора сделала шаг назад. Птица как будто снова хотела напасть на нее.

– Хотите ее покормить? У меня тут свежие личинки, она их просто обожает! – воодушевился мальчик и побежал доставать маленький ящик с подоконника.

– Нет, Оскар, я не… – ворона переминалась с лапы на лапу.

– Ну же. Вы подружитесь, – мальчик впихнул в ладонь учительницы живую личинку. Та начала ползти вверх.

– Ой! Ой! – воскликнула Лора. Мерзкое скользкое существо извивалось, чувствуя скорую смерть.

– Раскройте ладонь и поднимите вверх. Морриган сама возьмет ее. Ну! – командовал мальчик.

Лора послушалась, она хотела поскорее избавиться от личинки, что копошилась на ней, как на трупе.

«Как на том мальчике, которого ты убила», – говорил взгляд птицы.