Со всех сторон раздавались возгласы о подарках. Меня все хотели одарить и предлагали самое лучшее, что у них было. Я была настолько поражена, что просто онемела и не знала, что сказать. Расмус посмеивался и ворчал, что нужно было взять кого-то, кто бы носил за нами все добро, а то ему теперь приходится выступать в роли навьюченного дракона с поклажей.

— Рас, но почему? Почему они так относятся ко мне? Я же пришлая, чужачка в этом мире. А ко мне такое доброе отношение…

— Как это почему? — ворчливо отозвался Расмус. — Во-первых, они любят и ценят меня как правителя и тебе очень повезло стать моей избранницей, — Расмус серьезно посмотрел на меня, но его глаза искрились от смеха. — А потом, Ния, ты же располагаешь к себе сразу всех, от тебя как будто исходит свет, добро, и это сразу чувствуется. А мы ведь — драконы, наша звериная часть очень чувствует доброту намерений и вообще видит суть человека. Вот к тебе все и прониклись. И я их очень хорошо понимаю.

Он широко улыбнулся мне, пытаясь удержать в руках то, что нам уже подарили. Здесь была и шаль, и мягкое одеялко «для будущего ребятенка, ну что вы, ваша светлость, смущаетесь, дело то решенное у вас, а значит и дракончик скоро появится», вот так мне и заявила мастерица, практически насильно вручая одеялко. А еще были ботинки из какой-то редкой кожи, светильники опять же в детскую для будущего малыша, деревянные игрушки, теплый плед для меня, новые ножны для Расмуса и еще что-то по мелочи, я даже уже не пыталась рассматривать, что именно нам вручают. К слову, к выпечке мы добрались не скоро. Но когда все-таки дошли до прилавка со сдобой, то я практически без сил рухнула в кресло, которое мне предложил Расмус.

— Отдыхай, сейчас принесу напитки и что-нибудь перекусить. А потом отправимся дальше, ты еще акробатов и музыкантов не видела, — он чмокнул меня в макушку и отошел выбирать нам вкусное. Я же со стоном облегчения вытянула ноги и откинулась на спинку, прикрывая глаза.

Господи, как же я отвыкла от такого скопления людей! А здесь еще нужно было со всеми пообщаться, поблагодарить, рассказать нашу историю. Когда я спросила Расмуса, откуда им всем известно, что я его избранница, он только рассмеялся, — «Ния, в княжестве очень быстро разносятся новости, тем более что я отправил глашатаев известить всех о том, что скоро у нас появится княгиня». И вот когда он успел?

Я сидела, наслаждаясь минутой покоя и относительной тишины, потому что лавочка с выпечкой находилась чуть в стороне от основных событий ярмарки. Это был такой своеобразный уголок отдыха для тех, кто утомился от активностей и толп.

Но тут вдруг тишина и спокойствие были нарушены каким-то грохотом, а следом послышался плач и истошный женский крик.

— Помогите, там мой сын, пожалуйста, кто-нибудь!

А следом за ним раздался и крик ребенка:

— Мамочка, помоги!

Я вскочила и не чувствуя ног, бросилась на эти крики. Земля подо мной опять дрогнула и этот толчок был гораздо сильнее предыдущего, такой, что я упала. Вокруг в панике забегали люди. Кто-то пытался спасти падающий и разбивающийся товар, кто-то метался в поисках выхода. А потом толчки повторились и уже не прекращались. Вокруг кричали, кого-то задело упавшими стойками, все рушилось и складывалось как карточные домики.

«Господи, неужели землетрясение?» — в панике подумала я, но приказала себе собраться. Расмус был где-то здесь, я слышала его повелительный голос, но вокруг было слишком много людей, нуждающихся в помощи, и они требовали внимание правителя, который один из немногих сумел сохранить хладнокровие.

Снова раздался детский крик и истошный плач женщины. Я кинулась туда.

Чуть в отдалении, на месте, где были устроены качели для детей и что-то вроде оборудованной детской площадки, зиял провал. А над этим провалом, зацепившись курточкой за торчащую опору качелей, висел мальчик лет пяти. А рядом, придавленная огромным куском камня, лежала женщина и плакала. Было видно, что силы ее на исходе и она была на грани потери сознания. Но все-таки держалась и сохраняла остатки разума ради сына, крича и зовя на помощь.

Я быстро и лихорадочно просчитывала, как спасти ребенка. Посмотрела вниз и увидела, что в образовавшихся каменных стенках провала есть что-то вроде уступов, за которые можно зацепиться и удержаться в ожидании дополнительной помощи. И уже без раздумий полезла вниз.

— Ваша светлость, что вы делаете, — уже теряя сознание от боли, прошептала женщина.

— Что, что, спасаю твоего сына, — кряхтя от натуги, проворчала я.

«Расмус! Если ты сейчас не придешь, я погибну. Расмсус!», — кричала я мысленно в надежде, что он меня услышит. А сама тем временем подползала пониже к мальчику. Надо сказать, что малец был не их трусливых. У него тряслись губы, глаза были полны слез, но он уже не кричал, а стойко ждал своей участи. Настоящий маленький мужчина.

Я нашла выступ в стенке, покрепче ухватилась за него одной рукой, а другой потянулась к мальчику.

— Давай, малыш, хватайся за мою руку. Смотри мне в глаза, смотри только мне в глаза и не отвлекайся ни на что, хорошо? — я старалась говорить медленно, четко, со спокойной интонацией, чтобы не испугать его еще больше. Он кивнул и протянул ко мне свою ручку, хватаясь за мою вытянутую. Конструкция, на которой он висел, дрогнула. Я крепко схватила мальчика за руку, с силой потянула на себя. И металлический стержень рухнул вниз. Я же, крепко обняв ребенка и прижимая его к себе, практически впечаталась в стенку. Мы стояли на небольшом выступе, и я старалась не смотреть вниз и не думать о том, что удара от падения железки я так и не услышала.

— Где они? — голос Расмуса был все так же спокойным, но я слышала нотки напряжения. Он все-таки услышал меня, я улыбнулась и с облегчением выдохнула. Оказывается, все это время я стояла, не дыша в полную силу, боясь того, что даже от дыхания стенки начнут разрушаться и мы с мальчиком рухнем вслед за железякой.

— Ния, медленно, без резких движений давай мне руку, — я посмотрела наверх и увидела такие родные глаза моего дракона. И именно они выдавали все его чувства. Он боялся, мой дракон. Вполне возможно, что впервые в жизни. И ему еще никогда не было так страшно как сейчас. Я прочувствовала все его эмоции и слабо улыбнулась.