Вот тут точно стоп! Захлопываю. Тру лицо ладонями, выдыхаю облизав пересохшие губы. Это через чур. Меня словно обдали кипятком. Алкоголик никогда не признается в зависимости. Я не алкоголик! Вскакиваю, хватаюсь за детский дневник. Закутываюсь в тёплый халат, никогда не ношу его, сейчас пригодится. На кухне с трудом удалось найти спички, решительно шагаю на улицу. За углом стоит давно брошенный мангал. Рву в куски своё детство и чиркаю спичкой, вспыхивает, опасливо отдёргиваю руку. Смотрю как жёлто-голубое пламя съедает бумагу. Не вздрагиваю, когда рядом ощущаю присутствие, Федя.

— Всё в порядке? — спрашивает прочистив горло.

— В порядке. Нам надо выехать пораньше.

— Хорошо. Пойдём, замёрзнешь.

Слушаюсь, а то панику поднимут, мало ли чего безумная сестрёнка вытворит. Провожает до комнаты и только тогда исчезает в Сонькиной. В окно наверное увидел и кинулся спасать. Зажмуриваюсь, мотая головой. Пора это всё заканчивать. Знать бы ещё что?

Едем молча, нервничаю дико, конечно внутри спокойнее намного, чем обычно, всё же напряжёнка. Алкоголь правда помогает, открытые кровоточащие раны под анестезией, боли не чувствую. Соня с Федей не перечили, когда просила заехать сначала на работу. Мне просто надо задать пару вопросов и добить себя окончательно. Я не сумасшедшая. На пару минут поверила проскользнувшей мысли, что все вокруг в сговоре. Вот это действительно безумие.

По пути перестраиваю план в голове, можно сделать намного проще. Посетить памятный двор и тогда, только после решать, стоит ли задавать кому-то вопросы. Хотя даже и не знаю, что хочу там увидеть.

Стою перед громадиной бизнес-центром, муравейник чистой воды. Суета, возня, жужжание, как много людей... Заходить не хочется, останавливает не только хаос скопления. Что-то пугающее, смотрю на двери, слышу как дышу, веет таким холодом. Не зря сменила маршрут проверки последних ниточек. Пячусь задом.

— Передумала? — за спиной голос сестры.

— Давно. — Уверена, я больше никогда не вернусь на работу.

Провожатые, переглянувшись, направляются к машине.

— Подождите, — окрикиваю. — Нам надо сходить туда, — указываю рукой на жёлтый дом.

Соня тихо, не расслышать, разговаривает с Федей, он только кивает. Идут следом через дорогу, чуть позади меня. Во дворе ничего не изменилось, та же старая разбитая детская площадка, травы пожухшей нет, убрали видимо. Фасад не кажется настолько состаренным, каким виделся тогда. Осматриваю, не могли настолько шустро отремонтировать. Два подъезда, без изменений. Двери новые с домофонами, ещё важный момент, двор забит машинами под завязку. Боюсь оборачиваться на парочку за спиной, я и без этого чувствую взгляды. Негодуют, что мы тут делаем.

Возле нужного подъезда стою, скамейка старая, но целая, расписана спинка маркерами. Сердце начинает тревожно биться. Зря волшебного чаю не выпила с утра. Поверила справлюсь и ошиблась. Внутри дрожу, знаю дальнейший сценарий. Чуть удивлена, дверь поддаётся, видимо неисправен домофон. Внутри нет запаха сырости, мрачно, чего хотела от старого дома. Горит свет, преодолеваю пролёт и оборачиваюсь. Сестра следом, Федя остался на улице, может и к лучшему. Запыханная поднимаюсь на последний этаж, светло, окна мытые, стены покрашены, хоть и давно. Нажимаю кнопку звонка. Ждём, долго ждём.

— Дина...

— Сонь, пожалуйста, ничего не говори.

Сестра перепугано озирается, мне нечего объяснить, совершенно. Звоню ещё и ещё, за дверью тишина. Из квартиры напротив выходит женщина.

— Да не трезвоньте, никого там нет, кроме кота.

— А где он? — вырывается.

Осматривает нас.

— Как обычно, улетел на какую-то конференцию.

Моргаем друг на друга глазами.

— Студентки? Опять забыл! Старый дурак, вечно гоняет вас попусту.

— Студентки... — мямлит Сонька, берёт меня за руку и тянет вниз.

— Может что-то передать? — говорит вслед женщина.

— Спасибо, не нужно, — тащит меня за собой.

Я неживая ни мёртвая, старый дурак, студентки.

— Дина, может, скажешь кого мы там искали?

— Ответ мой тебе не понравится.

— Всё, хватит, едем в клинику.

Действительно хватит, прекрати Дина сходить с ума. Колотит, осознать нужна смелость. Я больная на голову.

— Сонь, что с бабушкой, где она?

Разом на меня обернулись, Федя чертыхнулся резко затормозив.

— Бабушка на принудительном лечении в психиатрической больнице.

Жаром обдаёт, страх, липкий и мерзкий ползёт по спине. Дышать тяжело, кислороду не хватает, вдыхаю через рот. А сестра продолжает:

— Тебя постоянно берегли, старались не беспокоить и многое не говорили при тебе. Наша бабушка была не в себе, когда её хотели определить в клинику хорошую, она бежала. Через несколько месяцев заявилась к нам, побыла пару часиков и сказала: "всё, иду сдаваться". И правда сама пришла в городскую психиатрическую больницу, там и по сей день содержится.