Зато здесь его построили совсем недавно. Может, не вчера, но вряд ли больше нескольких лет назад. Стены стояли ровно, все, что могло блестеть, – блестело. И даже желтая краска на досках смотрелась свежо, а среди окружающей дом мокрой серой дымки тумана, пожалуй, даже задорно и как-то жизнерадостно.

Если бы не солдаты у калитки, я бы подумал, что это дача какого-нибудь художника, архитектора или поэта. Но сейчас здесь безраздельно властвовал Орден Святого Георгия.

– Сюда, ваше благородие.

Захар заглушил мотор и выскочил наружу, явно намереваясь открыть мне дверцу, но я, конечно же, справился быстрее. Через несколько мгновений мы уже обогнули дом и, поднявшись на крыльцо, прошли мимо караульных внутрь. Никакого электричества внутри, похоже, не имелось, и после темноты коридора огонь в камине показался настолько ярким, что я не сразу смог разглядеть людей в гостиной – только силуэты, один из которых показался знакомым.

– Это ты, гимназист?.. Ну, как говорится, добро пожаловать и милости прошу. – Дельвиг, не поднимаясь из кресла, указал рукой на стол. – Погляди, что тут у нас нашлось.

Нитсшест я узнал сразу – и даже на мгновение успел подумать, что на столе перед Дельвигом лежит тот же самый, что его преподобие спалил на моих глазах. Но таких чудес не бывает в этом мире, и чужое темное колдовство не восстало из пепла. Да и череп оказался другой – вытянутый и заостренный. Похоже, птичий. Впрочем, уродливая игрушка меня интересовала мало: ее наверняка сделал тот же самый неизвестный мне заклинатель. И с теми же самыми целями.

А вот к людям в зале определенно стоило присмотреться: парочка оказалась колоритная. Я ожидал увидеть еще нескольких георгиевских капелланов, солдат или офицеров с пурпурными погонами. Или кого-нибудь из полицейских чинов. Но оба гостя Дельвига были одеты в штатское – да и не слишком-то напоминали служивых.

Первый – чуть смуглый черноволосый мужчина с залысинами. Я уже понемногу привыкал к полумраку и все же пока не мог даже предположить, сколько ему лет – то ли тридцать с небольшим, то ли хорошо за пятьдесят… В неброской внешности явно проглядывало что-то южное, кавказское, хоть и разбавленное изрядным количеством местных кровей: незнакомец унаследовал от кого-то из предков внушительных размеров нос с горбинкой и густые брови, почти сросшиеся над переносицей.

Близко посаженные глаза оказались не карими, как я ожидал, а скорее серыми, стальными – да и взгляд был под стать: внимательный и цепкий. Не сердитый, но какой-то настороженный и колючий, будто его обладатель ничуть не обрадовался моему появлению, даже наоборот. А может, всегда смотрел так… Незнакомец всем своим обликом изрядно напоминал какую-то хищную птицу, а строгий костюм лишь усиливал впечатление, в отсветах пламени камина превращаясь в темное оперение.

– Князь Виктор Давидович Геловани, статский советник, – представил его Дельвиг. – А это…

– Вольский, Петр Николаевич.

Второй гость не стал дожидаться и сам вскочил с дивана, схватил мою ладонь обеими руками и принялся трясти так, будто всерьез собирался оторвать. Это казалось настолько странным и неуместным, что я даже успел засомневаться, не пытается ли уважаемый Петр Николаевич так странно пошутить – но нет, он, похоже, был немыслимо серьезен.

Впрочем, улыбку вызывал даже сам его вид: угловатый, худощавый и неуклюжий, в светлом плаще не по размеру и мокрой твидовой шляпе с обвисшими краями, которую Вольский так и не снял, хоть и находился в помещении. На вид ему было не так уж много лет – где-то шестьдесят с хвостиком, но мне почему-то сразу захотелось назвать его старичком.

Не стариком, а именно старичком – то ли из-за седой всклокоченной бородки, то ли из-за слегка запотевшего пенсне на носу, за которым подслеповатые болотного цвета глава казались втрое больше. А может, из-за землистого оттенка кожи на лбу и щеках – Вольский выглядел так, будто изрядно устал или уже давно страдал от какой-то хронической болезни.

Но если неведомая хвороба и вытянула из бедняги силы с остатками молодости, то жизнерадостности уж точно не лишила: двигался старичок весьма и весьма бодро, хоть и с грацией деревянной куклы, да и улыбался так, словно прямо сейчас наблюдал перед собой что-то до неприличия забавное.

В общем, был абсолютной противоположностью первого гостя Дельвига, строгого и молчаливого. И в манерах, и в самой внешности Вольского имелось что-то гротескное, словно он отчаянно пародировал сам себя, почти превращаясь в откровенно комедийного персонажа. На мгновение даже показалось, что я уже видел кого-то похожего. То ли на киноэкране в какой-нибудь старой комедии, то ли на карикатурах начала двадцатого века… а может, и вовсе в мультфильме. Что-то вроде слегка сумасшедшего ученого – только не обаятельного в своем гениальном безумии дока Эммета Брауна, а скорее улыбчивого и добродушного Айболита.

И ощущение меня, похоже, не обмануло.

– Сибирский императорский университет, профессор историко-филологического факультета… отставной, – тараторил Вольский. – Известный на всю нашу необъятную страну собиратель легенд и фольклора, автор превеликого множества книг и статей в журналах. Также имею честь быть близким знакомцем его превосходительства…

– Петра Николаевича попросили… попросили оказать помощь Виктору Давидовичу. – Дельвиг снова указал на Геловани. – И он любезно согласился…