— Вы и ее любовником были?

— Конечно.

Мэгги с трудом встала. Виски раскалывались от боли, Утреннее солнце скрылось за клубящейся серой массой облаков. Скоро начнется дождь.

Найлз немедленно очутился рядом.

— Мегги, обопритесь на меня. Вам нехорошо?

Она не хотела дотрагиваться до него, но его руки обвились вокруг ее плеч, притягивая все ближе… Мегги отпрянула, упала на колени и содрогнулась в рвотных спазмах. В желудке почти ничего не осталось, но ее все рвало и рвало… желчью. Ее словно выворачивало наизнанку. Больше всего ей хотелось упасть и не шевелиться, может, все утро, а может, и целый день. Одна мысль о свекрови, подсыпающей в ее чай афродизиак, вызвала еще большую тошноту.

Постепенно она осознала, что лорд Киппер осторожно отводит ее волосы.

— Простите, но у меня нет второго чистого платка. Давайте я отведу вас в замок.

Но у Мегги не хватило сил. Едва они добрели до конца лабиринта, как перед глазами все поплыло. У Мегги застучали зубы. Она успела услышать, как Киппер зовет ее, и все тут же потемнело.

Томас, беседовавший с Уильямом, заметил лорда Киппера, несущего Мегги на руках, и пустился бежать.

— Найлз, что…

Томас подхватил жену, задыхаясь от ужаса.

— Ее стошнило, Томас, а потом она потеряла сознание, — пробормотал лорд Киппер. — Уложи ее в постель, мальчик мой. Я пойду за доктором Притчертом.

Очнувшись, Мегги увидела склоненное над ней лицо мужа. Он выглядел очень встревоженным… нет, не только. Глаза буквально заволокло гневом.

Она осторожно коснулась его щеки.

— Томас, — пролепетала она непослушным языком, — все хорошо, Томас.

Он сжал ее руку.

— Лежи спокойно, Мегги. Не двигайся. И не разговаривай. Проклятие, что случилось?

— Мне было так плохо, что думала, умру, потом удалось доковылять до конца лабиринта, а еще потом я упала. Просто упала без чувств. Извини…

— Скоро придет доктор Притчерт Держись.

— Томас, я не хочу умирать.

Его дыхание на миг прервалось, Он не вынесет, не вынесет!

— Ты не умрешь, Мегги. Клянусь!

Маленький конюх был так перепуган, что едва не последовал за Томасом в спальню.

Боль была такая, что Мегги закрыла глаза. Он держал ее руку, непрерывно говоря всякую чепуху, пока не прибыл доктор.

— Выйдите, милорд, — велел он, и Томас неохотно покинул Белую комнату.

Из гостиной доносились голоса, Приблизившись к открытой двери, он услышал, как мать заявила:

— Что за ничтожное, слабое отродье! Подумаешь, слегка ударили по голове, так сразу нужно ныть и падать в обморок, чтобы все ее жалели!

— Уж не пытается ли она флиртовать с Найлзом? — вторила Либби. — Зачем она пошла за ним в лабиринт? Этот глупый мальчишка-конюх не желает лишний раз рта раскрыть, твердит только, что лорд Киппер видел, как он следил за ее сиятельством.

— Немедленно прекратить! — рявкнул Томас, входя. — И чтобы больше я ничего подобного не слышал! — И, немного выждав, бросился в атаку; — Мать, думаю, что это ты ударила Мегги. Не можешь объяснить, по какой причине?

Мэдлин, бледнея, медленно поднялась. Глаза ее расширились.

— Нет, Томас, я пальцем ее не тронула.

— Она умирает, Томас?

— Нет, Уильям, — бросил он вошедшему брату. — Мегги выживет.

В полутемную гостиную приковылял Барнакл и, перекрикивая внезапный раскат грома, от которого зазвенели хрустальные подвески на люстре, объявил:

— Милорд, доктор Притчерт зовет вас наверх, к миледи. О Господи, надеюсь, он не сведет ее в могилу. И это сейчас, когда я только что нашел человека, которого выдерживает моя спина!

Томас, искренне любивший старика, в эту минуту был готов его пристрелить. Но сейчас ему было не до дворецкого. Он выскочил из комнаты и через несколько секунд уже был в спальне. Мегги сидела, облокотясь на подушки и улыбаясь ему. Томас едва не расплакался от облегчения.

Доктор Притчерт, видя, что он ринулся к жене, поспешно загородил дорогу.

— Я велел ее сиятельству оставаться в постели. Завтра посмотрим, не станет ли ей легче.

Мегги нервно подскочила, услышав очередной громовой удар. Дождь безжалостно барабанил по окнам.

— Все хорошо, Томас. Не пугайся.

Но он боялся, о, как же он боялся! Проводив доктора, он сел на кровать, привлек к себе жену и спрятал лицо в ее волосах. Поцеловал в висок и хрипло пробормотал на ухо:

— Ты спугнула последние остатки порочности. Теперь я стану благочестивее твоего отца, и он будет так поражен, что предложит мне прочитать проповедь.