«Один год — это все, чего я прошу, — провозглашает Римус, широко разводя руками, словно пытаясь обнять присутствующих. — Всего один год, и мы наконец узнаем ответ».

И в восточной части штата начинается разгул преступности, поскольку гражданским лицам не позволено иметь огнестрельное оружие. Поэтому бандиты, воры, грабители нападают на банки, частные дома, автозаправки, магазины — словом, на все, что подвернется. В западной же части, где позволено иметь все, от старомодных пистолетов до скорострельных автоматов, оружие почти ничего не стоит и кривая преступности, как это ни удивительно, ползет вниз, особенно после того, как добрая дюжина грабителей убита прямо на месте преступления: в банках, частных домах, магазинах, на автозаправках — словом, везде, где владельцы оказывали сопротивление. С другой стороны, число убийств возрастает: стреляют во все, что движется: в оленей, кроликов, машины, людей. Многие даже забавляются тем, что палят в воду, и говорят, много форели погибло от огнестрельных ран.

Постоянно ходят слухи о взятках, полученных Римусом как от мафии, так и от Национальной стрелковой ассоциации [5] , но его лицо, как и имя, по-прежнему кажется благочестивым и незапятнанным.

Лили ехидно хихикала, потирая руки. Она хотела рисовать сейчас, немедленно, как только схватится за карандаш. И не нужен ей специальный стол: тот, маленький, круглый, викторианской эпохи, что стоит в ее комнате, идеально подойдет. Лучи восходящего солнца падают как раз под нужным углом.

Она просто не хотела ждать.

Лили схватила сумочку, кожаную куртку и вылетела из пансиона. Миссис Блейд, сидевшая за небольшой стойкой, помахала ей рукой. Лили не слишком хорошо знала Юрику, но кажется, ей нужно на Уоллес-стрит. В районе пристани жило много художников и кое-кто держал магазинчики рисовальных принадлежностей.

День выдался облачным и до того прохладным, что пар шел изо рта. Ледяной ветер вихрил опавшие листья и оставлял на губах соленый вкус. На другой стороне улицы Лили удалось перехватить такси, из которого как раз выходил какой-то старик.

Водитель оказался украинцем, прожившим в Юрике шесть лет. Его сын-школьник рисовал везде, даже на туалетной бумаге, что, по мнению отца, грозило свинцовым отравлением всей семье. Но во всяком случае, он знал, куда ехать.

Такси остановилось у магазинчика Сола Артура. Лили провела там всего полчаса и вышла, улыбаясь во весь рот, с тяжелыми свертками в руках. В сумочке лежало не больше одиннадцати долларов: все деньги, что остались у нее на этом свете. Интересно, что стало с ее кредитками? Нужно попросить Диллона разобраться.

Она стояла на обочине, оглядывая улицу. Но волшебство не повторяется дважды, даже если она готова расстаться еще с четырьмя долларами своего капитала. Никаких такси.

Автобус. Вот он, важно пыхтит ей навстречу. Пансион не так уж далеко отсюда, а автобус идет в нужном направлении. Да и людей на улице почти нет.

Несгибаемый Римус в ее воображении выглядел особенно красивым и насквозь продажным. Как он разозлится, когда коллега перехватит ценного сотрудника! Как обрадуется, узнав, что жена сенатора обманывает мужа с одним из его помощников.

Она тихо напевала, когда старый, не менее чем двадцатилетней давности, автобус, выплевывая черный дым, подкатил к ней. Из окна высунулся ухмыляющийся пожилой водитель с наушниками на голове. В довершение ко всему он еще и приплясывал на месте. Наверное, давно не видел пассажиров.

Лили поднялась по ступенькам, швырнула на пол пакеты и нашла в бумажнике мелочь. Обернувшись, чтобы найти место, она обнаружила, что автобус пуст.

— Куда это все подевались?

Водитель весело подмигнул и стянул наушники. Она повторила вопрос.

— Все на кладбище, — сообщил он. — Похороны века.

— Чьи похороны?

— Ферди Маллоя, священника баптистской церкви. Откинул копыта в прошлую пятницу.

В прошлую пятницу она еще лежала в больнице.

— Надеюсь, естественные причины?

— Можете так считать, если угодно, но все знают, что скорее всего это его миссис постаралась. Крепкий орешек наша старушка Мейбл, куда крепче Ферди, а уж злая! Хуже дворовой собаки! Никто не посмел словом обмолвиться о вскрытии, так что сейчас беднягу зарывают в землю.

Лили улыбнулась, не зная, что ответить.

— Кстати, — вспомнила она, — я выхожу у «Мермейдз тейл». Вы не туда едете?

— Почему нет? Все равно в автобусе, кроме вас, ни единой души. Подкачу прямо к крыльцу. Только смотрите, когда будете спускаться, — третья ступенька прогнила.

— Спасибо, постараюсь быть осторожнее.

Водитель снова натянул наушники и принялся подпрыгивать на сиденье. Он остановился через два квартала, как раз перед закусочной для автомобилистов, где подавали лучшие гамбургеры к западу от Силлоу-Ривер и втиснутой в один угол с магазинчиком, в витрине которого красовались визитки мировых судей, исполнявших также обязанности нотариусов.