Вождь бросил короткий ироничный взгляд на Напо, впрочем, мало кем замеченный, особенно главным рыбаком.

— Правда, Скат, сейчас помолчи, — мягко, почти по-отечески, обратился ко мне Арииаху.

Когда выгружались и вытаскивали на берег рыбу, отец Семиса успел шепнуть: «Ты своё дело сделал. Теперь дай и мне отработать свою часть уговора».

И, слава богу! Иначе я бы сейчас вызверился: я, понимаете ли, придумал, я всё подготовил, я добыл, и теперь мне же слова и не давали! Вот тебе, Скат, все прелести патриархального общества!

— То есть, — как бы уточняя, спросил вождь у старейшины рыбаков, — ты — против?

— Да! — важно выпятил грудь тот. — Касте сетей не нужно ничего такого!

У меня «зачесался язык» крикнуть, что и хорошо. Тогда дайте мне основать новую касту! Но я напоролся на взгляд Арииаху и решил язык прикусить. В конце концов, мой партнёр, похоже, поболе меня поднаторел в подобных разборках. «Стратегический уровень не твоё поле, Скат», — сказал сам себе. Я ведь неплохой тактический командир и хороший исполнитель. Но я никогда «не двигал фишки на карте».

— Что ж, — качнул головой вождь, — твоё слово весомо в твоей касте…

На краткий миг повисла пауза. Моё сердце замерло, в испуганном ожидании, что сейчас я услышу, что-то типа: «Пусть так и будет!» — и на этом моя «показуха» закончится. Полнейшим провалом!

Но вождь добавил:

— Но, может, кто другой что-то хочет сказать?

Сердце, пропустившее такт, пошло дальше. Правда, и пульс подскочил.

— Я хочу сказать, — сделал вперёд полшага Арииаху.

— Говори, досточтимый, — милостиво кивнул вождь.

— А мне нравиться то, что я увидел, — просто заявил отец Семиса. — Такой большой рыбы мы не брали никогда. Видели, это точно. И я помню, — Арииаху усмехнулся, — как я цепенел от страха, моля всех водных духов, чтоб такая тварь, — он кивнул на рыбу, — не перевернула лодку.

По толпе собравшихся пробежались смешки, некоторые перемолвились, словом-другим, словно вспоминая похожие случаи. Прям почувствовал себя молодым летёхой, что случайно затесался на сборище пожилых полковников, в момент, когда те, вдруг, решили вспомнить лейтенантские годы: «А помнишь как? — Да-а-а-а…».

Народу, меж тем, прибывало. Время от времени подходили ещё люди.

Увидел я и Ату с парочкой воинов, что неспешным шагом подошли и встали позади вождя.

Увидевший их Напо, словно расцвёл.

— Да вы видели, чем он добывал рыбу? Видели?!… Копьё! — рука старейшины вытянулась в направлении моей лодки. — Принесите мне то, чем этот… орудовал!

Стоявший за его спиной сын метнулся, как шустрила, и через несколько секунд, чуть ли не на вытянутых руках, словно ему неприятно было держать в руках эту мерзость, принёс вторую снаряжённую гавайку. Правда жгут на неё я так и не перевязал, поскольку посчитал охоту законченной.

— Нас, очень кстати, почтил своим присутствием сам отец войны! — Напо склонился в его сторону, — Давайте же попросим его высказаться об этом вопиющем нарушении табу!

Вождь обернулся, поздоровался кивком. Ата церемонно ответил.

— Посмотри, пожалуйста, — Напо сделал знак сыну передать гавайку. — И скажи, разве можно брать в руки оружие кому-то другому, кроме людей твоей касты?

Ата, с видом «специально приглашённого эксперта» вышел вперёд, принял одной рукой переданный бамбуковый шест, осмотрел. С недоумением подёргал пальцем линь, что шёл вдоль древка. Нахмурившись, попробовал пальцами наконечник, помрачнел ещё больше.

Затем перехватил верхним хватом и замахнулся, как будто собравшись метнуть. Конечно же трёхметровый бамбуковый шест тут же провис с обоих концов, что вызвало недовольную гримасу на лице отца войны. Ата покачал головой, как бы говоря: «Нет, это не метнуть».

Перехватил нижним хватом. Принял позу, словно собираясь кого-то пырнуть, лицо стало жёстким. И с резким хэканьем послал «копьё» вперёд…

Короткий наконечник из твёрдого дерева закономерно выскочил из гнезда на конце древка и заболтался, раскачиваясь туда-сюда на полуметровом куске линя.

Лицо Аты перекосила брезгливость.

— Это не оружие, — категорично заявил он, протягивая гавайку в сторону. И вновь сын Напо метнулся вперёд, принял. — Это… дрянь какая-то! Слишком длинное!… Зачем такое? А это? — он повернулся к не успевшему уйти парню, пальцем качнул наконечник. — Кто вообще додумался до такого?

— Вот он! — вытянулись в мою сторону руки Напо… и его сына!

Сын, правда, тут же заработал уничижительный взгляд.

Ата нашёл взглядом меня, вновь покосился на Напо.