– Спи, Анти, – тихо сказал он. – Сон лучшее лекарство. Спи, мой младший. Я безумно рад, что ты жив и я могу прикоснуться к тебе вновь, укрыть тебя как в детстве. Завтра мы снова поговорим и что-нибудь придумаем. Если тебе так нужна эта девушка, я подумаю, что могу сделать.

Эритар и Беатрис проводили Мержери в кабинет.

– По моим данным, между вами очень интересная связь, – внимательно глядя в глаза Эритара, сказал он.

– Мы женаты, что тут интересного? – сухо проронил маг.

– Думаю, что не только. Детки, я прожил на свете долго и не очень верю в сказки. К тому же, поправьте меня, если я самонадеян, но Мобанары – лучшие разведчики Сантарии. Что произойдет, если я сейчас стяну сюда свои силы и развяжу войну?

– Вы не проникните на территорию моих земель, – возразила Беатрис. – Войны не выйдет.

– Но я не единственный, кто охотится за вами, так?

– Так, – согласился Эритар.

– Я предлагаю мир и помощь моих людей, но в обмен на честность. Моего сына пытали и хотели убить. Он чудом вернулся в тело. Чудом выжил. Допустим, я тоже заинтересован в том, чтобы виновники были наказаны, но я должен знать. «Волшебные ночи» – это правда? Ты опоил ее?

– Нет, – ответил Эритар.

– Но она под их действием? Те, кто желал ей зла опоили ее? – Мержери впился немигающим взглядом в лицо мага, но оно было непроницаемым. Тогда пришлось вцепиться глазами в Беатрис. Она реагировала эмоциональнее.

– Я прав, – констатировал Мобанар. – Почему нельзя это просто признать? Ведь вопрос важный. Зелье очень сложно достать. С моими связями можно отследить, каким именно образом Беатрис досталась порция и через чьи руки она прошла.

– Хорошо, она моя собственность, – глухо сказал Эритар. – Но ты должен знать, что меня жутко раздражает обсуждение этого вопроса. А это опасно для окружающих.

Эритар положил на стол два листа бумаги.

Мержери внимательно изучил оба документа.

– То есть вы не просто женаты, – подытожил он. – Не получится быстро оформить развод и заключить новый брак с Антари.

Эритара передернуло.

– Я ее никому не отдам. Не остановлюсь ни перед чем.

Магия стала концентрироваться в воздухе. Мобанар пораженно смотрел на эту мощь и думал, по какой причине Эритар предпочел не идти в политику. С таким потенциалом и ресурсами он бы быстро обрел серьезную власть. Ситуация становилась опасной и злить собеседника расхотелось. Подкрепление ждать было бесполезно, как и сказала Беатрис.

Мержери еще раз оценил обстановку. Представил себе столкновение семей Мобанар и Арьянми в прямом конфликте. Оценил варианты поведения Беатрис, получившей свободу в результате смерти хозяина, хотя скорее всего, Эритар предусмотрел это и завещал иначе. Не обнадеживало. Любой расклад выходил проигрышным.

– Допустим. Хорошо, тогда я попробую сказать, что желал, – Мержери не был откровенен с сыном, не был откровенен с советниками. Но сейчас должен был рассказать свою мысль Беатрис, раз уж это было невозможно без Эритара, приходилось действовать так.

– Заклятье «Волшебные ночи» появилось незадолго до свержения Темной, – начал он. – До этого рабство тоже существовало, но в иной форме. Рабыни бежали, причиняли себе вред, сопротивлялись… Но речь не об этом. Император безответно влюбился.

– Разве он не был возлюбленным Дариморы? – подала голос Беатрис.

– Был, – кивнул Мержери. – Но это не помешало ему потерять голову от другой женщины. Сколько бы он не ухаживал за ней, она оставалась холодна. Даримора узнала об этом и решила сыграть злую шутку как раз в ее духе. Превратить возлюбленную своего мужчины в покорную тень со сломанной волей, вечной угодливостью и похотью на пределе человеческих сил. Игрушка должна была быстро наскучить своей глупостью и доступностью.

– Императору понравилось, – закончил Эритар. – Я слышал о его жене. Он женился на той женщине.

– Даримора была в ярости, началась война, итог вы видите – она заключена в замке. Моя семья была одной из тех, кто способствовал этому.

Беатрис кивнула.

– Получается, что Темная создала рабское зелье?

– Верно. И это очень сильно изменило лицо рабства, – отметил Мержери. – Больше не надо было бить и ломать характер, не надо было принуждать. Воли не существует. Сопротивляемость заклятью низкая. Первое время казалось, что в рабство попадет каждая женщина мира, имеющая хоть какую-то ценность на подобном рынке. Но этого не произошло.

– Почему? – поинтересовался Эритар.

– Потому что для государства от таких вещей один только вред. Это также как и с убийствами простолюдинов – ведет к серьезному снижению численности населения. Детей обычно рожают женщины, а рабство уменьшает их количество, детей-девочек не хотят рожать, ну и подобное, – отмахнулся Мержери. – Все силы направили на то, чтобы максимально осудить владение рабынями. Публичные дома – да, тут пожалуйста, но владеть рабыней для утех, человеку высокого положения позорно, а низкого – не хватит средств… Ты женился на Беатрис, чтобы скрыть истинную природу ваших отношений, верно? Потому что не представляешь, как сказать семье. Мораль держит тебя.