– Не ясно, на чьей я стороне? – усмехнулась она. – Твой вопрос предполагает выбор, а если я мертва и не существую, если в мире нет ни одного человека, к которому я чувствую привязанность, если я ненавижу все, включая себя и всех людей, что пользовались мной? На какой я стороне, Беатрис Луцерос? Он же так тебя назвал?

– Да, – ведьма закончила со знаками на зеркале и приложила руку к центру, от которого они расходились. – Ты – рабыня?

– Нет, я мертвая, – Нильда так давно не говорила ни с кем, что слова, произнесенные вслух, заставили слезы потечь по щекам.

– Мертвая? – удивилась Беатрис.

– Он выплатил штраф за мое убийство, – задыхаясь сказала она. – Сказал, что я не заслуживаю рабского зелья. Не заслуживаю взаимной страсти, подавления воли и прочих вещей, которые могут мне помочь. Обещал сам сломать меня. Но я не чувствую себя сломанной – изуродованной, да, истерзанной – тоже, но я еще человек, понимаешь?

Беатрис с удовлетворением посмотрела, как по ее руке течет изумрудно-черная материя. Сейчас, когда магии было мало, сила подчинялась легко, как раньше. Можно было попытаться кое-что сделать.

– Он не учел, что за человек я, – мрачно сказала она. – И прямо сейчас мы начнем менять наши судьбы. Тебе пора сказать мне свое имя, я считаю.

– Нильда, – девушка почти прокричала его. – Нельзя заставить человека забыть, кто он! Никакие пытки этого не могут.

– Не соглашусь, – покачала головой Беатрис. – Я бы смогла. У меня есть идеи.

В этот момент дверь чуть дернулась в попытке открыться, но пальцы ведьмы пауком припали к стене.

– Ты же не против закрыться изнутри? – иронично спросила она Нильду. – Мы не одеты и не готовы принимать гостей. К тому же здесь не прибрано.

Сияние побежало по стенам так быстро, что это было похоже на то, как пламя охватывает горючую жидкость.

– Кто ты такая, Беатрис Луцерос? – прошептала девушка.

– Обычно меня называют чертовым демоном, – ответила та. – Но я не демон, совсем нет. Просто дальняя родня Темной.

Нильда проводила опасливым взглядом движения ее рук.

Беатрис продолжала питаться магией через окно, открытое в зеркале. Рана на ее груди затягивалась, переставая кровить. В их камеру стучали, требовали открыть, ударили магией, но девушка вела себя так, будто бы этого нет.

– Одежды тут нет, конечно, – утвердительно сказала она. – Ну это потом. Сейчас мне нужно время. Я пока очень слаба, едва хватает сил держать дверь.

Она подошла к Нильде и коснулась ее ошейника. Магии в нем не было. Железо покорно разомкнулось. Беатрис отшвырнула в сторону сломанную вещь.

– Нильда, ты позволишь мне немного помочь тебе?

Девушка кивнула. Беатрис подняла ее с пола и осмотрела. Зеленые языки магии оплели ноги несчастной.

– Знаешь, обычно люди истерически визжат, когда я так делаю. Через какой ад надо было пройти, чтобы спокойно стоять, чувствуя все это? Я буду исцелять тебя быстро, получится больно, Нильда, прости, но я не могу смотреть на то, что он сделал с тобой, особенно понимая, что ты лишь декорация для меня.

Беатрис усмехнулась, достала капсулу из тайника Нильды и протянула ей.

– Пригодится.

Несмотря на мгновенный эффект магии, боль накатила дикой волной. Зеленые языки будто бы выворачивали кости и мышцы, судорога свела каждую из них. Пальцы на ногах западали как клавиши пианино. Жгло ягодицы, спину. Пытки едва ли шли в сравнение с тем, что Беатрис называла помощью. Наконец, всполохи добрались до головы. Покрытую коркой кожу будто бы снимали заживо. Нильда закричала и упала на каменный пол, корчась от боли.

Беатрис сглотнула ком в горле, но другого пути не было. Надо было продолжать. Девушка вздохнула и утопила свою жертву в зеленых волнах. Сил на это уходило больше, чем она планировала, нехорошо замерцали защищенные стены. Ведьма собралась, вытягивая из зеркала магию, стараясь удержать и то, и то.

Дверь стала поддаваться тем, кто стоял снаружи.

– Глупо будет так попасться, – вслух сказала Беатрис, понимая, что бросить Нильду сейчас означало лишь зря поиздеваться, а не удержать защиту – значило утратить себя.

За дверью послышались душераздирающие крики. Там что-то происходило. Надежда вспыхнула в душе, атаки на ее магию прекратились, и она смогла закончить с Нильдой.

Девушка лежала, не шевелясь прямо на полу и испытывала невероятные ощущения. Боль прекратилась, ушла будто бы ее и не было. Это было невообразимо прекрасно. Нильда поднесла руку к лицу и поняла, что нет следов от кандалов и шрамов, покрывавших предплечье. Она встала на четвереньки, затем поднялась по стенке, понимая, что действия даются легко, но самое главное – голова была какой-то другой.