После того, как их рота разделилась на небольшие группы, лейтенант Никонов повёл своих бойцов в направлении Шлиссельбурга. Уже через час он наткнулся на позицию немецких артиллеристов, тут расположился дивизион лёгких полевых гаубиц калибра 105 миллиметров. Цель жирная и вкусная, вот только трогать её сейчас нельзя, иначе весь план пойдёт насмарку. Отметив на карте расположение дивизиона, Никонов повёл свою группу дальше. До рассвета ему так ни чего заслуживающего внимания не попалось, а потому устроившись со своими бойцами на небольшой привал, он выставив часового заснул на несколько часов. Остаток дня он разведывал местность и нашёл склад, а также расположение небольшой танковой части немцев. Несколько раз он натыкался на немцев, но целый десяток бойцов в немецкой форме не вызывал у немцев подозрения, разных частей тут было много, и постоянно встречались различные подразделения, которые двигались в разные стороны. Вечером лейтенанту Никонову пришлось разделить свою группу на три части, так как иначе он мог не успеть уничтожить все три цели. Две тройки бойцов отправились на склад и позиции артиллерийского дивизиона. Если с дивизионом всё было просто, там даже часового не надо было ликвидировать, хотя основные правила техники безопасности немцы соблюдали, и основной запас снарядов был несколько в стороне от позиций дивизиона, а также окружён небольшим земляным валом, но и так возле каждого орудия была небольшая горка ящиков со снарядами, примерно из десятка ящиков. Трёх бойцов вполне было достаточно, что бы заминировать складированные снаряды. На основной горке ящиков со снарядами поставили целых четыре сюрприза, причём каждый из них стоял на неизвлекаемости, кроме того заминировали и остальные горки снарядов возле орудий. Конечно лучше было подорвать их самим, но к сожалению обстановка это не позволяла. Будоражить противника раньше времени было нельзя, а подрывных зарядов у них было много, вот они и не экономили. Стоило только тронуть ящики, как последует взрыв и если даже немцы поймут в чём тут дело и не тронут оставшиеся ящики, то вести огонь дивизион всё равно не сможет. Зная, что любая попытка взять складированные тут ящик со снарядами приведут к взрыву, заставит вызвать немцев сапёров, а те навряд ли смогут обезвредить все ловушки и времени им на это потребуется много. Вот и получится, что и орудия есть, и снаряды к ним есть, а стрелять нельзя, так как любая попытка взять снаряды приведёт к взрыву. А нам в предстоящем наступлении главное, это что бы немецкая артиллерия работать не могла, что и будет достигнуто, а так глядишь, ещё и уцелевшие орудия в качестве трофеев достанутся. Проще всего было группе пошедшей на склад, там тоже сразу рвать не стали, а заминировали с установкой на подрыв при попытке взять первые боеприпасы, после чего всё рванёт, а там кроме патронов и гранат были и снаряды. Для гарантии разведчики сунули ещё и канистру с бензином, так что если сразу вдруг не сдетонирует, то разлетевшийся горящий бензин вызовет пожар, который гарантировано уничтожит склад, ведь все боеприпасы в деревянных ящиках, так что гореть будет хорошо. Себе и ещё трём своим бойцам, лейтенант Никонов выбрал в качестве цели, танки противника. Тут действительно было трудней всего, два десятка немецких танков, просто так их не уничтожишь, если взрывать, то у него столько взрывчатки нет, это ведь не обычная машина, где подложи немного взрывчатки под бензобак и готово, к самой взрывчатке добавится бензин и машина гарантировано будет уничтожена. Здесь ему оставалось только сжечь танки, вылив им на моторное отделение по канистре бензина и затем поджечь, горящий бензин быстро протечёт вовнутрь танка, а от него загорится уже и двигатель, а потом могут и снаряды сдетонировать. Вся загвоздка была во времени, нельзя слишком рано начинать, но и тянуть до самого утра тоже опасно, так как можно банально не успеть. Начал лейтенант Никонов в 5 часов утра, сняв часовых, что бы они ненароком не помешали, тем более, что смена была час назад, и теперь до шести их менять не будут, он со своими бойцами тихо стал снимать с бортов танков канистры с бензином. Стараясь не шуметь, они ставили их рядом с боевыми машинами и открывали крышки, подготавливая их, а затем аккуратно ставили уже открытые канистры на танки. Будь дело летом, приходилось бы ещё проверять, что в канистре, бензин или вода, но сейчас воду в канистрах не повозишь, температура ещё минусовая и вода быстро замёрзнет превратившись в лёд, который моментально порвёт канистры, ведь вода при замерзании расширяется.

Вода интересное вещество, если все вещества можно сжать, то вода не сжимается, а при охлаждении все вещества сжимаются, а вода наоборот расширяется. Вот такие интересные сюрпризы мироздания.

Подготовив всё, причём что бы не греметь железом, это когда канистры на танки ставить, сначала на броню насыпали немного снега, что бы он смягчил момент соприкосновения канистры с бронёй, кто его знает, может несмотря на холод в танке спит какой немец, который может проснутся от этого звука и вылезти посмотреть, что случилось. Затем тихо поставили открытые канистры на снежную подушку и затем стали их класть набок, что бы бензин спокойно стекал на моторный отсек. Как только бензин начинал течь, его поджигали и бежали к следующему танку. Перед этим распределили, кому какие танки достанутся и буквально за пару минут все танки начали разгораться, да и было их два десятка, считай по пять штук на человека. Они успели отбежать метров на сто от стоянки немецких танкистов, когда пожар разгорелся во всю, и начали просыпаться немцы. Дальше лейтенант Никонов повёл своих бойцов на место встречи, которое он определил заранее и остальные бойцы его группы должны были туда выдвинуться, после того, как они выполнят свои задания. Через час они встретились, у всех всё прошло удачно, правда результат двух других групп будет виден чуть позже, хотя скорее слышан. Теперь их задачей были действия по своему усмотрению, хотя основным было совершение различных безобразий в немецком тылу и посильная помощь своим.

Старший лейтенант Щербаков.

После ранения я получил предписание во вновь формирующуюся дивизию, честно говоря, сначала я расстроился, так как по моему мнению это будет дивизия из новобранцев, многие из которых, а скорее всего большинство в армии не служили. Что с такими навоюешь, максимум ненадолго задержат немцев и всё, однако когда я прибыл в дивизию, то был приятно удивлён, дивизия формировалась на базе отдельного механизированного полка, который воевал с начала войны и имел уже просто огромный боевой путь. Вторым сюрпризом для меня оказалась должность, на которую меня ставили, а именно командир взвода роты специального назначения, а если проще, то это рота диверсантов. Времени нам давали всего ничего, уже через месяц — другой дивизия должна была быть готовой к выступлению, хорошо ещё. Что в роте не было ни одно новобранца, все парни были тёртыми калачами, уже вкусившими кровь и умевшими постоять за себя. С раннего утра, до позднего вечера мы занимались, тренировки по рукопашному бою сменялись изучением немецкого языка, тактикой действий в различных обстоятельствах, обучением сапёрному делу и вождением различной техники. Командовал нами майор Ермилов, он был уже в возрасте, но не смотря на это у меня сразу сложилось впечатление, что он меня в бараний рог скрутит, хотя я и сам был хорошим рукопашником. Позже я всё же сошелся с ним в спарринге и он меня быстро сделал, а вот командир дивизии меня мягко говоря удивил, совсем ещё пацан, моложе меня, он даже выглядел моложе своих лет, вот только его глаза, пару раз мне становилось просто жутко от его взгляда. Все бойцы первого полка, на базе которого и формировалась дивизия, выполняли все его приказы мгновенно и были за него горой. Позже, когда я в редкие свободные минуту разговаривал с этими командирами, они немного рассказали мне о своём боевом пути, и я только удивлялся, как считай ещё пацан, мог такое сделать.

Я смотрел вслед уходящим бойцам, первыми ушли разведчики, у них своё задание, потом ушла моя рота, а мой взвод остался, мы только миновали последнюю линию обороны немцев, вот только мне, с моими бойцами сейчас предстояло вернуться назад. Перед выходом на задание, мне поставили боевую задачу — выявить противотанковую артиллерию противника и уничтожить её перед самым наступлением, а затем уничтожать артиллерию и миномёты немцев. Главной моей целью были немецкие крупнокалиберные зенитки, именно они могли достаточно легко пробить толстую шкуру наших КВ, остальные немецкие противотанковые орудия мало что могли сделать, в основном только сбить гусеницы. Весь остаток ночи, разбившись на отделения, мы аккуратно ползали по немецкому тылу и всё же нашли шесть таких зениток. Все они были установлены в критических местах и имели хорошую видимость, так что в случае атаки все наши танки были бы на виду. Уже под утро мы отошли немного в тыл и встали на днёвку, но при этом продолжали наблюдать за немцами. Уже под утро следующей ночи, мы просто сняли с этих орудий прицелы и затворы, часовых не трогали, всё было тихо и спокойно, и орудия целы, вот только стрелять они уже не смогут. После этого мы отошли немного назад, что бы при артподготовке, которая скоро начнётся, не попасть под собственные снаряды.

1 апреля 1942 года, Волховский фронт.

В 6 часов утра я вместе с Севастьяновым и командиром второй дивизии стоял на НП и смотрел в бинокль на немецкие позиции. Уже достаточно рассвело, что бы можно было наблюдать за противником. По сообщению дежурных, примерно с час назад были зафиксированы вспышки на территории противника и грохот разрывов, значит мои бойцы сработали, как хорошо будет видно позже, но определённо хоть какой-то ущерб они немцам нанесли. В 6 часов 10 минут утра загрохотала наша артиллерия, к сожалению, как и говорил, тяжёлых стволов набралось мало, и запас снарядов был не такой большой, а потому работала артиллерия всего 20 минут, после чего смолкла. Сразу после этого мы пошли в атаку, первыми на противника двинулись КВ, но они не пёрли дуром, растянувшись цепью, танковый батальон не спеша надвигался на противника, за ним вторым эшелоном двинулись мои Т-34. Правда поскольку их было мало, всего десяток, то они растянулись на большое расстояние, но их основной задачей была поддержка КВ. Все остальные мои лёгкие танки и трофейные бронетранспортёры с пехотой двинулись третьей волной. Как только где оживала немецкая пушка, как сразу на ней скрещивался огонь нескольких танков пока они не получали зримое подтверждение уничтожения этого орудия. Вот стали оживать многочисленные пулемётные точки немцев, но также быстро и замолкать. По каждой такой точке начинали бить сразу по несколько пулемётов, а кроме них и мои снайпера. Хотя мы продвигались медленно, танки и бронетранспортёры не рвались вперёд на максимальной скорости, но потери были минимальными, так как все оживающие огневые точки немцев мгновенно подавлялись. Их не спасали даже дзоты и немногочисленные доты, которые они успели построить. Массированный огонь сразу нескольких орудий и пулемётов подавлял их, так что хоть и медленно, но верно мы двигались вперёд. Немецкая артиллерия молчала, зато со строны немецкого тыла прозвучало несколько мощных взрывов, пару из них мы даже увидели, а начинавшие работать немецкие миномёты в основном быстро замолкали. Спустя полчаса первая линия немецкой обороны на участке в 2 километра длинной была взята и наши части двинулись дальше. Ни один КВ не был не то что подбит, а даже повреждён, хотя попадания по ним были. Уже достаточно рассвело, и в небе появились наши истребители, хоть их было и немного, но всё же, а кроме них позади атакующих двигались грузовики и бронетранспортёры с зенитными установками, они должны были помешать прорвавшимся немецким штурмовикам бомбить прицельно. Севастьянов с трудом выбил авиацию, ведь немцы вполне могли массированными авианалётами сорвать нам всё наступление и хотя непосредственно к нашей армии истребителей не приписали, но вот на эту операцию выделили целый ИАП, почти полнокровный и не на самых старых машинах. Сейчас они кружились над нами в воздухе, причём не весь полк, а только половина, вторая половина ждала на аэродроме. Они должны были сменить своих товарищей, когда у них подойдёт к концу топливо или боеприпасы. Немцы прилетели через час, штурмовики под прикрытием истребителей и в небе завязался воздушный бой. Хоть наши и старались, но недопустить немцев до нас они не смогли, хотя основательно потрепали проитивника и тут, когда провавшиеся немецкие штурмовики стали заходить на штурмовку, с земли к ним устремились огненные пунктиры со всех сторон. Первый штурмовик просто взорвался в воздухе, когда удачная очередь из трофейного флака попала ему прямо в бомбу. Остальные прорвавшиеся самолёты уже вставшие на боевой курс стали поспешно выходить из пике и набирать снова высоту, там они и отбомбились по принципу — на кого бог пошлёт и рванули к себе назад, тем более, что со стороны Ленинграда уже приближалась новая волна наших истребителей, это подлетала вторая часть нашего авиаполка.

К полудню мы проломили все линии немецкой обороны, но намного легче от этого нам не стало, так как немецких частей тут было много. По мере продвижения вперёд к нам присоединялись мои разведчики и диверсанты, они поработали на славу, немецкая артиллерия почти не работала, зато нам досталось много немецких орудий, ведь кое где мои разведчики тоже просто ликвидировали часовых, а потом поснимали с немецких гаубиц прицелы с затворами. После того, как мы захватывали эти орудия, они возвращали снятое на место, и мы получали готовые к стрельбе трофейные орудия, которые тут же и пускали в дело. Не надо было экономить свои снаряды, наши артиллеристы вовсю использовали трофеи, и если где немцы сильно закреплялись, то по этому месту начинала работать трофейная артиллерия, благо снарядов к этим орудиям пока хватало. К вечеру передовые части пробились к Шлюссельбургу, благо расстояние было небольшим, вот на этом и закончился первый день нашей операции.

1 апреля 1942 года, Смольный, Ленинград.

Уже самым вечером Жданов, который до позднего вечера проводил на работе, получил сообщение, что бойцы 5-ой ударной армии генерал-лейтенанта Севастьянова буквально стальным тараном проломив немецкую оборону у берега Ладожского озера, к 8 часам вечера вышли к Шлисельбургу. По сообщениям, на следующий день 5-я ударная намеревается начать отжимать противника от берега озера, сейчас она контролируют лишь полосу в 2–3 километра. После такого сообщения Жданов велел немедленно собрать совещание руководства Ленинградским фронтом, так впереди замаячила реальная перспектива прорыва блокады города. Первоочередным вопросом стояла вся возможная помощь 5-ой ударной, и итогом совещания было то, что к утру к Шлиссельбургу были направлены сапёрные части, а также танковый батальон тяжёлых КВ. Хотя Нева ещё и была скована льдом, но этот лёд значительно утончился и веса не то что КВ, а даже лёгкого Т-60 уже не выдержит. К намеченному месту переправы были направлены брёвна и доски, сапёры должны были в кратчайшие сроки навести переправу по истончившемуся невскому льду. До утра успели только передислоцировать сюда танки и замаскировать их в стороне, да завести строематериал, вот только строить переправу уже не успевали. Если начать её строить днём, то налетят немецкие самолёты и начнут её усилено бомбить, а сил не допустить их не было, помешать бомбить да, а вот не допустить нет. Пока сапёры подготавливали брёвна и доски, что бы с наступлением темноты начать быстро наводить гать. На лёд просто начнут укладывать поперёк движения брёвна длиной в 5 — 6 метров, а затем из досок сбивать настил, а заодно и скреплять брёвна между собой. По прикидкам такая переправа должна была выдержать КВ, если пускать их по одному. Пока же по льду, пользуясь ночной темнотой, хотя немцы и пускали регулярно осветительные ракеты, в Шлиссельбург переправился стрелковый полк.

1 апреля 1942 года, Кремль, Москва.

Сообщение с Волховского фронта, что 5-я ударная армия генерала Севастьянова смогла в течении дня пробить вдоль берега Ладожского озера коридор до Шлиссельбурга стал полной неожиданностью. Сталин не рассчитывал, что безумный план полковника Прохорова увенчается успехом. Он рассчитывал, что удар 5-ой ударной заставит немцев оттянуть на неё часть своих сил и тогда 2-я ударная армия сможет выйти из окружения. Правда пробитый генералом Севастьяновым коридор совсем узкий, каких-то 2 — 3 километра, но уже немного зная Прохорова, можно было не сомневаться, что он сумеет расширить этот коридор. Тут Сталин не сомневался, что хотя официально 5-ой ударной армией командует генерал Севастьянов, но на деле рулит полковник Прохоров. А ведь он совсем мальчишка, но воюют так, как ни кто другой, возможно для стратегических операций он и не дотянет. Но вот тактические проводит мастерски, хотя впрочем прорыв к Шлиссельбургу можно считать стратегической операцией, хотя и маленькой. В ближайшие дни будет ясно, получится план Прохорова в полном объёме или нет, но 2-я армия определённо сможет вырваться из котла. А ему надо следить, что бы Прохорова не сожрали, уж он, как ни кто знает, как не любят талантливых одиночек считая их выскочками и в угоду своим карьерным планам готовы даже в ущерб делу подгадить таким людям.