…Или я сама, придя к нему, рассчитываю на что — то большее?..

…А, может, это все вообще бессмысленно?..

Потом я разозлилась на себя. Что это за неуверенность я проявляю? Раз уж пришла, надо позвонить в дверной звонок. Не мучиться и не выдумывать лишнего. С каких пор я стала трусить?!

Я нажала на звонок.

У меня были ключи от его квартиры. Во время расставания мы про них и не вспомнили, а потом отдать как — то не представилось возможным. Но в данном случае я не хотела пользоваться ими, считая, что теперь не вправе этого делать.

Пришлось нажимать на кнопку еще раз, прежде чем за дверью послышался злой пьяный голос, обещающий все кары небесные тому, кто потревожил его хозяина.

Максим выглядел лучше, чем я ожидала после слов Мишани. Но все же был еще достаточно “помятым”. И для тех, кто его знал, было видно, что пьет он не первый день. Хотя себя и контролирует, с работой Макса иначе было невозможно.

Судя по сонным глазам, проснулся он недавно. А вот их красный цвет и пелену можно было отнести к тому, что ночь прошла в процессе распития чего покрепче. Видимо, прежде чем открыть дверь, Максим умылся, капельки воды блестели в его коротких волосах.

Макс тем временем смотрел на меня с сомнением. Он даже прищурился слегка. С недоверием спросил:

— Камилла? — до меня дошел запах перегара.

Все — таки относительно нормальный вид Максима был скорее результатом крепости организма. Ну, или свидетельством его закалки. Но никак не результатом малого количества алкоголя.

— Она самая, — и я увидела, что реакции никакой на меня нет. Абсолютно.

Максим продолжал стоять и смотреть на меня. Я уточнила:

— Пустишь?

— Проходи, раз пришла, — мрачно ответил он.

Мой приход его явно не обрадовал. Он повел меня на кухню. Было холодно. Все окна, которые я видела, были нараспашку. Но, несмотря на это, по квартире проносился тяжелый аромат с алкогольными нотами.

Сел Макс на стул у входа. Я прошла мимо, и Максим вытянул свои длинные ноги. Не отрывая от меня взгляда, он налил себе водки. И бутылка, и стакан стояли уже наготове. А потом он просто махом выпил содержимое.

— С чего вдруг такая честь? — с издевкой спросил Макс.

— Да вот, — протянула я, не зная, что говорить. — Пришла посмотреть, как ты тут.

— Наябедничали, — произнес он утвердительно, с укоризной. — А ты высказать недовольство или пожалеть захотела? — со злостью начал спрашивать он. — Или жизни учить будешь? О том, что такое хорошо и что такое плохо, расскажешь? — голос по нарастающей повышался.

В какой — то момент я осознал, что жизнь стала для меня шилом в заднице. Я начал чувствовать себя “не в своих ботинках”. Везде. До меня постоянно кто — то докапывается, и почти все друзья, коллеги и знакомые попросту сводят с ума.

Я смотрю на Камиллу и понимаю, что именно сейчас все начинается сначала. Стоило мне увидеть ее, и все эмоции снова всколыхнулись. Она растревожила своим появлением раны, которые пусть еще и не зажили до конца, но уже хотя бы переставали кровоточить. А теперь…

Теперь, стоило мне увидеть ее, и словно не было всех этих месяцев. Периодически я, конечно, был слишком нервным и суровым, но не мог ничего с собой поделать. Зато Мила… Раньше она в любой ситуации смотрела на меня на равных. Так, будто имела на это полное право. Будто я целиком и полностью принадлежу ей.

И подобное отношение пробудило во мне какие — то новые чувства, прорастающие вглубь и пускающие свои корни. Прошло много времени с тех пор, как в моей жизни было что — то светлое и настоящее. Я даже не могу вспомнить, как кто — то, кроме Милы, действительно обо мне заботился.

Пока я предавался горестным размышлениям, разглядывая стакан, стоящий передо мной, Камилла поднялась со стула.

Я залпом выпиваю алкоголь и ставлю стакан с громким хлопком. Чувствую наслаждение, которое течет через мое тело. Я открываю рот, чтобы заговорить, но Камилла перебивает меня.

— Я вижу, мне не стоило приходить, — глаза ее сверкают. — Я должна была сообразить раньше, — Мила направилась к выходу, но остановилась перед моими вытянутыми ногами.

Изображать неведомо кого, перебираясь через меня, она не собиралась и холодно произнесла:

— Пропусти.

Находясь во власти своих дум, я поднял на нее мрачный взгляд. И у меня в голове вдруг, словно что — то щелкнуло. Конечно, страдания — вещь прекрасная, кто б спорил. Но однозначно бесполезная. Как говорится, спасение утопающего — дело рук самого утопающего.