И да, я рискну.

Не в первый раз.

Если не рискну сейчас, то потом всю жизнь буду жалеть о несбывшемся.

Жалеть и думать “А что было бы, если…?”

Я понимаю, что не будет все просто. Дочь еще так мала и вряд ли готова к кардинальным переменам. К тому же я сама вряд ли готова к тому, чтобы резко менять свою жизнь. Но с чего — то же надо начинать. И с завтрашнего дня я начну.

Я осторожно, чтобы не потревожить сон, провела указательным пальцем по контуру губ Макса, подавив желание поцеловать. Потом встала и, подложив под его голову декоративную подушку, решила уйти в спальню. Макс недовольно нахмурился, лишившись ощущения тепла моего тела, но не сумел проснуться. Ему надо отдохнуть и выспаться, оставив в прошлом все то, что нас отталкивало друг от друга.

Меня сильно поражает мое притяжение к Максиму. Его безупречные, полные губы слегка приоткрыты во сне. Его голова покоится на подушке, а я тем временем стою и наблюдаю, как он спит.

Я накрыла Макса пледом. Затем унесла из гостиной всю посуду на кухню, действуя на автомате. Снова зашла в комнату, постояла немного на пороге, словно сомневаясь. Но вдруг решительно покачала головой, отгоняя неприятные видения, и отправилась в спальню перестилать постельное белье.

Что может быть хуже похмелья? Только пробуждение с похмелья под звуковое сопровождение сверлящих звуков … обдолбанных соседей.

Ах, да!

Забыл уточнить.

Обдолбанных соседей, которые вечно делают ремонт.

Всегда.

Постоянно, черт бы их побрал!

Вот под эти регулярные отвратительные звуки я и проснулся сегодня… Более того, шея и спина нереально болят. Мышцы затекли от неудобной позы, в которой я спал.

С каких пор моя кровать стала такой короткой, что ноги свешиваются?

Я открыл глаза и понял, что спал на диване.

Вспомнил вчерашний вечер.

Мила была здесь.

И мы говорили.

И она хотела подумать.

А я уснул.

Черт!

Я сел на кровати. Ну, как сел — попытался. Комната предательски качнулась. Сжимаю виски — вращение прекращается.

Потирая шею, я оглядываюсь. Камилла убрала все со стола.

Где она?

Я отправился в спальню. Кровать была заправлена. Но вот самой Камиллы и следов ее присутствия не было.

Неужели ушла?!

Да не может быть!

Я метнулся в кухню, но возле ванной остановился, услышав шум воды.

Она здесь. Я еле сдержал порыв зайти в ванную. Терпение. Если я потороплюсь сейчас, то потом никакая выдержка не выручит. Сейчас от меня требуется самая малость — подождать.

Я пошел на кухню. Включил чайник.

Передумал.

Поставил на огонь турку с водой. Мила не ела с утра. Она, наверняка, только кофе пила. Я тоже решил выпить бодрящий напиток. Сварил порцию для нее. Когда выливал его в кружку, Мила зашла на кухню, закутанная в одно полотенце.

— Кофе, — с блаженством в голосе протянула она, остановив взгляд на чашке.

Я с радостью кивнул ей:

— Садись, — я знал, что пока кофе будет остывать, Камилла будет медитировать над ним, греть руки о чашку и думать о чем — то своем. Так было всегда, сколько я помнил.

А мне пока надо привести себя в порядок. Понимание того, как сейчас я смотрюсь — небритый, немытый, после многодневного запоя — настоятельно требовало срочного похода в ванную. Тут уже не просто неловко, а, откровенно говоря, стыдно в таком виде перед любимой женщиной расхаживать. Я испарился в направлении душа. А Мила, как я и предполагал, взяла чашку обеими руками, согревая ладошки, и улетела мыслями далеко — далеко.

Я, завершив водные процедуры с рекордной скоростью, натянул джинсы. Из ванной постарался выйти, демонстративно не торопясь. Услышал дребезжание посуды и глухой стук чего — то еще. Камилла была на кухне. Я зашел. Она задумчиво мыла чашки. Милуша так и осталась в полотенце, осознанно приняв решение не переодеваться. Это внушило мне надежду.

Она не видела, что я смотрю на нее жадными, горящими зеленым огнем глазами. Выключив воду, Мила вытерла руки, а я хрипло проговорил:

— Камил, — и двинулся к ней, словно зачарованный.

Она хотела было сказать что — то. Но, встретив мой голодный взгляд, быстро передумала.

Впрочем, только самой себе я смогла бы признаться, насколько сильно меня всегда притягивало натренированное, красивое тело Макса. Не знаю, как объяснить. Но это было сопоставимо какому — то животному влечению. И сопротивляться ему у меня не было сил. Да и зачем?

Максим подошел ко мне. Его теплая ладонь легла на мою шею сзади, под волосами. И он замер. Просто стоял и смотрел на меня. Ждал.