– Да вот это дело с швейцарским туристом…

– Ах тот, у которого украли полмиллиона лир?

– Да, - говорит комиссар, - неподалеку от виллы дона Чезаре.

– Да кто же это оставляет просто так в машине полмиллиона лир?
– удивляется Анна.

– И кто же это проводит ночь в низине?
– смеется комиссар.
– Недолго и малярию подцепить.

– Ну, я тоже иду, - говорит Джузеппина.

– Уже уходишь?
– спрашивает Анна.

– Мне еще надо платье к вечеру выгладить.

– А ты сегодня идешь на бал?
– спрашивает комиссар.

– У меня, слава богу, нет мужа, некому меня в заточении держать.

– Только, пожалуйста, не заводите опять споров, - проси! Анна.

Комиссар с Джузеппиной выходят вместе.

Претура помещается в старинном дворце, построенном еще Анжуйскими королями, напротив дворца Фридриха II Швабского, после того как сын последнего, король Манфред, был разбит анжуйцами. На лестничных переходах то и дело попадаются какие-то темные закоулки.

Комиссар Аттилио заталкивает Джузеппину в угол, обнимает ее.

– Поцелуй меня, - просит он.

– Нет, - отказывается она.

Вытянув обе руки, упершись ладонями ему в грудь, Джузеппина отпихивает Аттилио. Но так как для этого ей приходится прогнуться, она прижимается к нему всем животом. И хохочет.

– Один поцелуй, только один поцелуй, - не отстает он.

– Нет, - отвечает она.

– Почему же вчера да, а сегодня нет?

– Это как получится.

Комиссару никак не удается согнуть худенькие руки, упершиеся ему в плечи и удерживающие его на почтительном расстоянии - у Джузеппины энергии хватит на двоих. А она по-прежнему хохочет. В полумраке он различает только огромные лихорадочно блестящие глаза да толстые губы, резко обведенные помадой.

– Прошу тебя, - говорит комиссар.

– Проси получше!

– Ну умоляю.

– Скажи: умоляю тебя, Джузеппина, любовь моя!

– Умоляю тебя, Джузеппина, любовь моя!

Опираясь затылком о стену, выгнувшись всем телом, она по-прежнему удерживает на расстоянии склонившегося к ней мужчину.

– Разрешишь завтра жене пойти со мной на пляж?

– Да.

– В купальном костюме?

– Да.

– Клянись!

– Клянусь.

– Клянись Мадонной.

– Клянусь Мадонной!

Джузеппина сгибает руки в локтях и разрешает себя поцеловать. И сама умело отвечает на поцелуй. Он поласкал ее рукой, и она позволила себя поласкать.

– Я буду ждать тебя в машине после бала, - говорит он.

– Нет, нас могут увидеть, - возражает она.

– Я же буду ждать у моста, в конце пляжа. Поедем в сосновую рощу.

– Ты отлично знаешь, что я не собираюсь быть любовницей женатого мужчины.

– Я буду делать то, что ты сама пожелаешь.

– Кто знает, - тянет она, - может, я сама не смогу удержаться.

– Тем лучше.

– Тебе известны мои условия.

– Ты говоришь так, как будто ты уже сейчас моя любовница, - возражает он.

Воспользовавшись минутной передышкой в разговоре, она высвобождается из его объятий.

– Нет, - говорит она, - это вовсе не одно и то же. К счастью для меня.

Она уже на верхней ступеньке лестницы. И мурлычет себе йод нос южную поговорку:

Bad e pizzichi

Non fanno buchit!

[От поцелуев и щипков

останешься цела (итал.)]

Потом бегом спускается вниз.

Из окна своего кабинета комиссар Аттилио смотрит, как Тонио медленно кружит на “ламбретте” по Главной площади.

Помощник комиссара с бумагами в руке ждет, когда к нему обратится начальник.

– На какие такие деньги Тонио дона Чезаре купил себе “ламбретту”?
– спрашивает комиссар.

– Я уж и сам об этом подумал, - отвечает помощник.

– А как же не думать, - замечает комиссар.

– Я даже справки навел. Деньги швейцарца никакого отношения к “ламбретте” не имеют. За мотороллер дон Чезаре платил.

– Так я и думал, - говорит комиссар.
– Тонио дурачок, где уж ему полмиллиона стянуть.

Он улыбается.

– Дон Чезаре на “ламбретте”! Хотел бы я на него посмотреть!

– Никто еще никогда не видел дона Чезаре на его “ламбретте”!

– Зачем же он тогда его купил?

– Должно быть, он на нем втихую девушек тискает.

– Как, как? Втихую?
– нарочно переспрашивает комиссар.

И хохочет. Помощник хохочет тоже.

– Будь у меня столько денег, как у дона Чезаре, - заявляет комиссар, - я бы лучше себе “альфа-ромео” купил.