Шрифт:
— Нет, не отпущу! — и повисла на нём, будто полоумная.
Прибежала челядь, увела госпожу, взяв под белы руки. А дружинники Люта повязали юношу и конец верёвки прикрепили к седлу Батуры. Так что Милонегу пришлось где вприпрыжку бежать за его конём, где тащиться волоком, в кровь сдирая себе колени. В результате он оказался оборванным, грязным, с мокрыми от снега портами. Стёртые верёвкой запястья саднили. Но возлюбленный Настеньки не издал ни звука, прикусив нижнюю губу. Появился Лют, задышал ему в лицо винным перегаром:
— A-а, попался, который кусался? Скоро тебя посадят на кол. В этот раз не отвертишься. Ты предатель — предал Святослава. Князь погиб по твоей вине.
Милонег не выдержал:
— Я — предатель?! Я, который сражался рядом с ним до последнего вздоха?!
— До его последнего вздоха, да? — Мстиша хохотнул. — Ловко говоришь. Но тебе больше не поверят. Ярополк будет беспощаден. Мой отец выступит видком...
— Твой отец — видком?! Он, который не выполнил княжеский наказ и ушёл от битвы?!
— Хватит врать! — оборвал его воевода. — Возводить напраслину на заслуженных воинов. Пусторосл, Шарап, в яму его немедля. Завтра князь волю свою объявит...
Милонега столкнули вниз, а Мстислав крикнул сверху:
— Помолись пока своему христианскому Богу. Может быть, спасёт, если будет охота! — и заржал издевательски-нагло.
И дружинники задвинули камень на дыре. Савва оказался впотьмах. Выхода он не видел — как в прямом, так и в переносном смысле...
...Неожиданно к Ярополку в одрину прибежала Настенька. Всю её трясло. Князь закашлялся, а потом спросил:
— Что случилось, ж-жёнушка? Разве тебе не велено соблюдать покой, не ходить по дому?
— «Велено — не велено», — огрызнулась та. — Что вы сделали с Саввой? Почему он в яме? Чем он провинился, что хотите его уморить?
Муж нахмурился. Речь его сделалась прерывистой. Глядя в пол, он проговорил:
— Как ты смеешь, п-подлая?.. Приходить и просить за этого?..
— За какого «этого»? Что он сделал злого?
— Будто ты не знаешь! Не даёт п-проходу княгине — лезет в нашу жизнь! Или ты забыла? Чьё п-письмо захватил Мстислав и тебя принудил быть с ним тогда в купальне?
— По твоим словам, виноват не Мстиша, а Савва?
— Да, конечно! Не было б п-письма — не было б причины.
— О, мой Бог! Логика, достойная варвара.
Ярополк болезненно проглотил слюну:
— Милонег умрёт.
У неё закружилась голова, и она привалилась к стенке:
— Если хоть один волосок упадёт с его головы, нам с тобой не жить... Или я тебя заколю, иль сама заколюсь — так и знай.
— Не пугай, пожалуйста. Я п-приставлю к тебе охрану, ты не выйдешь боле из одрины. Терем станет твоей темницей. Шагу сделать не сможешь б-без моей на то воли.
Настенька заплакала:
— Хочешь, упаду на колени?.. Отпусти Милонега. Разреши ему уехать из Киева. В Овруч, в Новгород — да куда угодно — только не убивай...
Ярополк упёрся:
— Так я и п-послушался! Чтобы вместе с Олегом и Добрыней двинулся на нас? Князя сбросить, над его женой надругаться? Никогда. Это решено: дядя мой умрёт. Сколько ни п-проси. Хватит этих игр.
У гречанки подогнулись колени, и она стала терять сознание. Находясь на корточках, прошептала:
— Я люблю его... Можешь и меня убить заодно...
Князь не стал её слушать, позвонил в колокольчик и велел прибежавшим слугам отвести княгиню в её покои. Сам прилёг, вытер пот со лба и подумал: «Да, не повезло мне с супругой... самодур-отец слушал Калокира... Надо выбрать себе другую. Вот немного окрепну — и выберу».
...А Меньшута, придя в себя и одевшись как следует, побежала в город. Пёс Полкан бросился за ней, будто чувствовал: надо помогать бедному хозяину. Начало смеркаться, и они успели проскочить в Подольские ворота чуть ли не за четверть минуты до их закрытия. Девушка внесла за вход несколько резаней — так, без счёта, — слышала, как створки сомкнулись у неё за спиной. Прошмыгнул и Полкан. Снова побежали по Боричеву спуску, мимо старого капища, огибая детинец, к дому Жеривола. Постучала в ворота в полной темноте. Бабка Тарарырка из-за дверки спросила:
— Кто?
— Я Меньшута, дочка Вавулы Налимыча с Подола.
— Что тебе надобно, дитятко хорошее?
— Видеть господина кудесника, срочное у меня к нему дело.
— Доложу чичас.
Жеривол вышел сам — сильно похудевший, из мужчины в полном расцвете сил превратившийся в костлявого старика. Ласково сказал:
— Здравствуй, красна девица. Заходи, пожалуйста. Не случилось ли что худого, раз в такое время ты осмелилась прибежать ко мне?
— Ох, случилось, случилось, Жеривол Псресветович, ноженьки меня еле держат — от волнения и страха зловещего...