И он, кстати, операции перенес довольно неплохо, хотя сама Таня поле них почти сутки отлеживалась: все же пересадку требовалось полностью выполнить менее чем за два часа, соединив при этом и мышцы, и сосуды, и нервные волокна — а это потребовало такой сильной концентрации внимания и такой нагрузки на руки, что без последствий не обошлось. Для последствий для Таниного организма — но организм с ними справился. Танин организм, а из врачей, на операции ассистировавших, никто не усомнился в ее словах, сказанных по завершении работы:

— Ну, дамы, вы все сами видели, и это хорошо. Самим повторять такое запрещаю: вы просто сдохнете от такой нагрузки. Сейчас сдохнете, но года за два я вас подкачаю, подучу получше — и тогда вы и сами сможете к столу встать. Гарантирую: года через два бригада из четырех-пяти хирургов сможет такое проделывать хоть по паре раз в неделю.

— Почему из четырех-пяти? — поинтересовалась молодая женщина-хирург.

— Потому что за два года я из вас универсалов сделать не смогу. Одна будет мясо шить, другая — сосуды, третья — нервы. Если еще вопросы будут, потом зададите, а я — спать. Если не проснусь сама через сутки — будите, но не раньше: я тоже устала как собака…

Сергею Петровичу Таня тоже все необходимое заранее рассказала, а через два для после операции еще раз повторила:

— Ну, поздравляю, операция прошла удачно. Теперь вам остается только ждать.

— Долго? — немолодой уже мужчина буквально лучился счастьем, несмотря на то, что ногам было больно. Ногам, которых у него не было… или уже были?

— Боль терпеть, я думаю, придется еще с недельку: нервы пока не привыкли, что от ног какие-то сигналы по ним идут и думают, что что-то неправильно. Однако боль гасить тоже неправильно, если сигналы подавить, то нервы могут и не срастись. Так что пока терпится — терпите, я надеюсь, что сильно больно не будет. А вот дальше… Примерно через полгода ноги у вас будут как у годовалого ребенка и мы сделаем еще одну операцию, уже по сращиванию новых костей со старыми. Но она несложная, и о ней можно не беспокоиться. А потом года три ноги будут расти, и вырастут до того же размера, что у вас и раньше были. И работать будут так же, хотя вам и придется заново ходить учиться. Вот первые полгода вы проведете в госпитале: вам потребуются ежедневные процедуры, а потом… посмотрим.

Двадцать седьмого декабря Лаврентий Павлович снова встретился с Таней, на этот раз в Дубне. В городе состоялся небольшой «локальный» праздник, широко отмеченный советской общественностью, причем этот праздник даже по телевизору показывали: Дубненская атомная электростанция официально выдала первые мегаватты электричества в общую сеть. На самом деле первые киловатты с нее пошли еще в конце сентября, просто их тогда очень немного было, а вот сейчас станция заработала на полную мощность.

Но по телевизору не показали ни Лаврентия Павловича, ни Николая Антоновича, ни, тем более, Таню. И еще человек двадцать не показали, в общем никого из собравшихся на очередное совещание в зале Института физики. Причем совещание было вообще не торжественным, а самым что ни на есть рабочим:

— По результатам пробной эксплуатации мы можем сделать вывод, что все внешнее оборудование должно без особых проблем проработать минимум пять лет без перерыва, — доложил товарищ Доллежаль. — И есть определенная уверенность в том, что при необходимости мощность реактора может быть повышена процентов на десять.

— Николай Антонович, нам такая необходимость не потребуется, — спокойно ответил ему Лаврентий Павлович, — для нас главное — это безопасность станции.

— Я имел в виду возможную необходимость уже во время эксплуатации на лодке.

— На лодке, надеюсь, такая необходимость тоже не возникнет, тем более что там безопасная работа реактора еще важнее, ведь в случае аварийной ситуации на внешнюю помощь там рассчитывать крайне проблематично. Но мы сейчас должны рассмотреть другой вопрос: товарища Сталина интересует возможное применение этого реактора в сугубо мирных целях.

— Я против, — подала голос Таня, — в мирных целях такой реактор окажется слишком дорогим. Ведь доводить степень обогащения до двадцати трех процентов на одну загрузку обойдется на порядок дороже, чем обогатить полную загрузку водо-водяного на пятьсот мегаватт электрических.

— Татьяна Васильевна, — поморщился Берия, — товарищ Сталин прекрасно знает все ваши аргументы, но речь идет о другом мирном применении, вами, кстати, и озвученном. В качестве судовых силовых установок на ледоколах, или в качестве энергетических установок на плавучих электростанциях для отдаленных районов Сибири и Дальнего Востока. Ведь разница в этом случае окупается хотя бы тем, что этот реактор перегружать потребуется раз в пять лет, а не каждые восемь месяцев.

— Извините…

— А мне остается лишь согласиться с предложением товарища Сталина, — поспешил ответить Доллежаль, — для таких целей этот реактор будет если не идеальным решением, но довольно выгодным. Вот только…

— Что? — вскинулся Берия.

— При всем уважении к сормовским товарищам я не уверен, что они будут в состоянии делать в год более двух корпусов. У них и сейчас это производство…

— Наколенное, — закончила фразу Таня. — Но это не страшно, строительство завода для серийного производства корпусов реакторов уже находится на заключительной стадии.