— Да, крошечка, немного ты приболела. Но тебя вовремя привезли.

— А что со мной?

— Пневмония. Но поражение легких не критическое, полежишь пару недель и все образуется, — она ставит кружку обратно на тумбу и поправляет катетер. Ловит мой недовольный взгляд.

Оказывается Матвей был прав. Сразу диагноз верный поставил.

— Ну ладно тебе, потыкали тебя немного. Ну так совсем не попасть в венку было, а ты еще и лихорадила сильно.

— Кто меня привез?

— Ой, так мужик твой тебя привез. В ночи тут всех на уши поставил, жутко переживал. Палату тебе отдельную выбил, — она улыбается, и наконец я вижу ее теплый взгляд из под очков, — Но ему она не понравилась.

Снова обвожу палату взглядом, мне тоже не нравится. И не потому что нет хорошего ремонта, а потому что я тут одна.

— Он ушел?

— Ну мы его выгнали, поспать то нужно мужику, — смеется, — А то сидел тут на стульчике и за ручку все тебя держал. Ну голубочки прям.

Я впервые прыскаю со смеха, представляя Мота, держащего меня за руку. Эх, если бы это были проявления его чувств ко мне — я была бы самой счастливой. Но он просто испытывает вину. И от этого не легче.

— Так, ладно, сейчас витаминчики докапают, потом перерыв от капельниц. Принесу тебе обед, ну и врач заглянуть должен.

— Спасибо, — киваю ей, — А как вас зовут?

— Анна Павловна меня зови. Все, я упорхала.

Она выходит из палаты, снова оставляя меня одну. Вскоре мне действительно снимают капельницу, я с облегчением выдыхаю, аккуратно сгибая и разгибая руку. Давлюсь невкусным супом, но ситуацию спасает котлета с пюре. Анна Павловна приносит мне какую-то потрепанную книжку, женский роман, и я погружаюсь в нее, чтобы скоротать время.

На половине книги в дверь стучат, я сиплю, прокашливаясь.

— Да, заходите.

Матвей широко открывает дверь, выглядит просто потрясающе. Черные джинсы, голубая футболка, расстегнутая клетчатая рубашка, а сверху косуха. На ногах берцы. И снова этот невероятный запах, который заставляет меня забыть о болезни и погрузиться в мир фантазий и разврата.

— Как ты? — он подходит вплотную к больничной койке, доставая из пакета еду, — Решил взять тебе поесть, обычно в больницах не очень кормят.

— Суп был ужасный, — жалуюсь ему, — Но второе меня спасло. Чувствую себя нормально.

Он улыбается. Поднимает одной рукой стул у стены и ставит его рядом со мной. Садится, широко расставив ноги, и складывает локти на коленях.

— Спасибо тебе. Анна Павловна рассказала, как ты тут сражался за одиночную палату. Не стоило.

— Это пустяки, — подмигивает, — Маш, я был не прав. Не стоило так на тебя кричать и оставлять одну. Если бы я поехал с тобой домой, то обошлось бы без больницы. Но я был очень зол.

— Мот, я не думала тогда, что подвергаю себя опасности. Просто отчаянно пыталась помочь.

— Да, я понял это позже. И, — он берет паузу, а у меня сердце заходится в бешеном ритме. Ощущение чего-то плохого, — Маш, ты классная девчонка. В сексе для меня идеальная, но…

— Но? — сглатываю ком в горле. Из-за кашля получается болезненно.

— Мой мир опасен, я не могу взять тебя туда. В очередной раз убедился, что долгосрок — не мое. Я за эту ночь чуть не поседел, не хочу еще больше привязываться.

— Мот, нет, — прошу его. Только не бросай меня.

— Маш, я уже чувствую, что для меня это перерастает в больше, чем секс. Ты спала в моей кровати, ранее я такое не практиковал. Все зашло слишком далеко. Я не хочу делать тебе больно.

— Ты прямо сейчас делаешь, — паника захватывает все тело. Меня начинает трясти. Когда я говорила себе, что отпущу его, я не думала, что придется так скоро.

— А так всегда, Маш, происходит. Я людям почему-то приношу боль только. Дело же не в тебе, ты кайфовая девочка, — он позволяет себе коснуться меня, гладит по волосам, — И рыжий этот твой. Просто башню сносит.

— Мот, — заглядываю ему прямо в глаза, — Я же влюбилась.

Какой смысл скрывать свои чувства, если и так все понятно. Матвей умный мужчина, он все понимает и видит. Да и я особо не скрываю.

— Я знаю, маленькая, — целует меня в лоб, — Поэтому лучше сейчас порвать.

Вижу решимость в его взгляде, он принял решение уже для себя. Даже не дал шанса, просто в одиночку сыграл. И я ведь чувствую, что его тянет ко мне, но откуда ж мне знать, чего он боится. Он ничего о себе не рассказывает. Не пускает внутрь.

Кидаюсь к нему на шею, он сжимает меня в крепких объятиях, поглаживая мокрую спину. Меня начинает снова лихорадить, только вот непонятно отчего. Болезнь или боль от потери?