Нет. Кукла и Людмила почему-то не сочетались в голове. Кукла, кукла, кукла – Ксюша. Точно, Алёнка. Память ведь молодая, а склероз как у старика. Да что же это за помутнение такое.

Начнём с начала. Помутнение началось в столовой, после разговора с прабабушкой. Вот оно. Тара сказала, что будет некий дискомфорт, пока оберег прорастать будет, потом замечать перестану. Ничего себе, некий дискомфорт, да тут почти полное выпадение из реальности. Слушай после этого богов. Хотя нет, себя они богами не называют. Были бы богами, фиг бы я чего почувствовал. Ассы недоделанные. Знать бы ещё, что мне этот оберег даст, когда в силу вступит.

Сейчас о насущном. Пошутили значит с куклой. Хорошо, мы тоже шутить умеем, подыграем этому заговору. Одна куклу оставляет, вторая мне её к кровати подсовывает, намёки тут разные изображают. За смущать меня вам не удастся. Чтобы такого сделать?

Я отправился в кладовку и стал там выискивать что-нибудь подходящее. Так ничего и не попалось. Нет, в кладовке было очень много всего, но как-то не сочеталось с куклой. Вдруг взгляд упал на пластмассовую коробочку, открыв её обнаружил набор разно размерных стамесок, даже фигурные были.

И тут щёлкнуло, нет лучшего подарка, чем сделанного своими руками. В воспоминаниях, руки у меня росли с той стороны с которой надо. Да и дедушка по отцу был весьма мастеровитым. Наследственность не должна подвести. Хотя почему был? Он же ещё живой. Так, что можно сделать? Коляску под эту куклу? Нет, весьма сложно, одним днём не обойдусь, да и сам не справлюсь. Привлекать кого-то ещё не хочется.

Думай башка, думай. Леденец дам. Что не потребует от меня большого мастерства? А если сделать кроватку? Точно, даже лучше не кроватку, а колыбель. Взять брусок, подходящего размера, выдолбить всё внутри, благо есть набор совершенно новых стамесок и вуаля. По ходу дела, ещё что-нибудь там накручу. Главное, чтобы не было никаких гвоздиков и выпирающих частей. Безопасность наше всё.

С этой идеей я ринулся в сарай. Обрезки досок, фанеры, вагонка. Нет брусков. Засада. Так. Руки не опускаем. У меня есть джокер в рукаве. И зовут его Иван Корнеевич Кречет, мой дедушка по отцу. Схватив набор стамесок и куклу, я выскочил на улицу и побежал к дому, где он живёт.

Была небольшая, поперечная улица, она в как раз начиналась у колонки с питьевой водой. По одной стороне там стояли три двухэтажных, кирпичных дома, каждый на 4 квартиры. По другой стороне немного земли с хозяйственными постройками. Вот в последнем доме, на первом этаже и обитал Иван Корнеевич. Жена его, моя бабушка, умерла ещё в год моего рождения. Она была старше мужа на 10 лет. Три сына и две дочки, разъехались по стране. Вот и остался он один. Сейчас просто живёт на пенсии.

Сам же он, в моих глазах, личность легендарная. В годы первых пятилеток работал на паровозе, помощником машиниста и кочегаром за одно. Работы было очень много. Люди валились с ног. Так и Иван Корнеевич, заснул в паровозе у топки, чтобы не замёрзнуть и не заметил, как одна нога от жара и истлела. Остался он одноногим калекой. Так до сих пор и ковыляет на деревяшке, вместо одной ноги. Но главное руки целы и голова соображает, значит ничего ещё не потеряно. Вот и устроился он на кУзнице при посёлке. Невысокого росточка, худенький, но жилистый и с большой волей к жизни.

Когда пришла война, никому одноногий калека был не нужен, ни Красной армии, ни немцам. Да и немцы в посёлок наскочили, пограбили, свои дела сделали и оставили. Там ни боёв рядом не было, ни лесов для партизан. Сплошные поля. Так, патрулями наезжали иногда и всё. Вот дед Иван и восстановил кузнецу. Вся округа приходила к нему, свой скарб ремонтировать. Умелец на все руки, брался за всё. Одним только молотком из жести мастерил тазы, вёдра, корыта. Да так, что они не протекали.

Как немцев погнали, пришёл на бывшую мельницу. Она была механической. Так от одноцилиндрового двигателя одни обломки остались. Всё гады разломали и по округе разбросали. Он собрал остатки и в кузнеце восстановил весь двигатель. Так в посёлке появилась своя мельница, а Иван Корнеевич ещё и мельником стал. С соседних хозяйств к нему на мельницу очереди выстраивались.

Нашёл в просеке пчелиную семью, смастерил улей и занялся разведением пчел. Теперь в совхозе появилась своя пасека. К кузнецу-мельнику добавился ещё и пасечник.

В соседнем колхозе была очень нужная, эксклюзивная вещь, маслобойка называется. От частого использования она сломалась. Что теперь делать, почитай весь район без масла остался. Привезли моему деду. Он её первый раз в жизни видел, ну так больше некуда обратиться. Разобрался, починил, всё заработало. А потом взял и смастерил в кузнеце ещё одну маслобойку. Так на совхозной ферме стали не только молоко государству сдавать, а ещё и масло, что намного выгоднее.

В послевоенные голодные годы был очень строгий учёт за продуктами питания, за воровство сажали. Так вот Иван Корнеевич всегда аккуратно собирал все отходы и остатки после помола муки и с пасеки. Брал он это не столько для себя, сколько раздавал сельчанам. Никто его органам надзора не сдал. Знали люди, что почитай добрая половина села выжила, только благодаря ему.

Вот к такому человеку я сейчас и направлялся. Уж кто может подсказать в мастеровом деле, так лучшего специалиста не сыскать.