После того раза Лина звонила мне дважды, Алек больше не появлялся, и подруга ничего о нём не слышала. Зато стала известна дата конкурса Равенской Академии: девятнадцатое октября. До этого дня оставалось чуть больше двух недель, так что всё свободное время Лина посвящала репетициям в танцевальном зале.

Поразительно, но меня тоже пробило на творчество. Все эти дни я почти безостановочно писала стихи и музыку, словно внутри меня была река, сдерживаемая плотиной, в которой внезапно образовалась брешь. А потом эта брешь стала больше и продолжала расти, пока плотина не рухнула. Музыка лилась из меня потоком, я так много её насочиняла, что моя полупустая нотная тетрадь закончилась за шесть дней. Мне пришлось обойти все магазинчики города, чтобы найти и купить новую.

Прямо сейчас я потянулась к сумке и извлекла оттуда блокнот со стихами. Почти все они были об Алеке. Милые, добрые, грустные, отчаянные, нежные, полные любви и боли. Также были стихи о дружбе и приключениях. Но была еще одна… обо мне. И именно её я никак не могла закончить.

Мой взгляд вперился в закорючки на бумаге, мозг отчаянно думал, чем же закончить песню. Я снова и снова перечитывала четверостишия, с каждым разом делая это всё быстрее. Но спустя минуту, перечеркнула всё творение целиком и отбросила тетрадь в сторону. Мой лоб уткнулся в колени, я глубоко задышала. Закрыв глаза и посчитав до десяти, мне удалось восстановить хрупкое душевное равновесие. Как раз в этот миг мой живот заурчал, я почувствовала голод. Взгляд упал на высокую часовую башню, возвышающуюся над городом, словно белокаменная хозяйка — близилось время обеда.

Стоило поспешить, иначе я вновь грозила вызвать недовольство бабушки. Наспех засунув учебник и тетради в сумку, я вскочила на ноги, подняла плед с пыльной плитки и пошагала от пристани прочь.

***

Я широко распахнула глаза, вскакивая с постели и глотая ртом воздух. Прошло несколько секунд прежде, чем я поняла, где нахожусь. Вокруг царила тишина и прохлада, я была в собственной спальне. Той, что находилась в бабушкином греческом доме. Мне снова приснился кошмар.

Со дня моего приезда все ночи разделились на два типа. В одни я мучилась бессонницей, а в другие становилась зрительницей моих персональных ночных кошмаров. Все они отличались друг от друга, но так или иначе были связаны с Алеком и Катериной.

Однажды мне приснилось, как мой парень, точнее бывший парень, катал свою невесту на лошади, а я бежала за ними, пытаясь привлечь к себе внимание. Пара же только смеялась.

В следующий раз он привёл её на крышу «Солярис центра», в место, где мы впервые поцеловались. Катерина, увидев гитару, решила выкинуть её «за борт» многоэтажки. В попытках остановить хищную красотку, я сорвалась с крыши, а затем меня вырвало из собственного сна.

Сегодня же мне приснилось, как Алек и Катерина гуляют по улицам близ его особняка, по тем самым, по которым я убегала с приёма. Словно призрак, я кралась за парочкой, нутром чувствуя, что для них я и вправду невидимка. Затем двое дошли до моста, но не до того, на который я упала, а до того, на котором мы с Алеком впервые встретились. Они смотрели на водную гладь, затем начали целоваться. Приятель крепко прижимал девушку к себе, она уперлась ладонями в его мускулистую грудь. Я попыталась ворваться между ними, разделить собой, но прошла сквозь них, словно действительно была призраком, а затем упала в воду. «Ничего страшного, я же умею плавать» — пронеслось в моей голове. Но нет, я начала тонуть. Вода быстро попала в лёгкие. Я звала Алека, просила его прийти мне на помощь, но он не слышал меня. Потом я почувствовала, как погружаюсь под воду и… проснулась.

Дыхание сбилось, словно я пробежала марафон, глаза щипали, я чувствовала, как они распухли от слёз. Всё тело покрывал холодный пот, постель стала влажной и измялась, мне сразу захотелось принять горячий душ или выпить, нет, не кофе, чаю. Впервые за много лет мне хотелось чаю.

Я села на кровати и спустила ноги, но стоило пальчикам дотронуться до пола, как я отдернула их, почувствовав острый холод. Однако спустя несколько секунд я осмелилась повторить свой манёвр, мои стопы вновь пронзил лёд, но на этот раз я была к нему готова. Стянув с запястья резинку для волос, я собрала ею влажные локоны, а затем медленно прошла к креслу, сняла с него бабушкин тёплый кардиган и натянула на свои плечи. Моя любимая пижама с героями комиксов вмиг скрылась под шерстью. Присев на корточки и пошарив руками под креслом, я нащупала тапочки и, натянув их на ноги, пошагала прочь из спальни, да и из дома в целом.

Оказавшись в общей комнате, я мельком взглянула на часы, к моему большому удивлению, они показывали половину седьмого утра. Довольно поздно, по моим полуночным меркам. Так уж вышло, что постоянная бессонница и регулярные ночные кошмары вынуждали меня вставать в четыре-пять утра. Чаще всего, я сразу бралась за увлекательную книгу, пытаясь отвлечься от собственной реальности. К тому же, это был отличный способ скоротать время до завтрака.

Я толкнула входную дверь плечом, та поддалась и отворилась, выпуская меня наружу, на просторный, освещённый рассветным солнцем дворик. Я очень любила это место, и судя по тому, как бабушка здесь всё обустроила — она тоже.

Справа от меня тянулась белоснежная стена высотой метров шесть, она служила перегородкой между нашим двором и домом соседей «сверху». Прямо под ней распласталась широкая скамейка-качели, покрытая толстым пледом и усыпанная подушками. Напротив скамьи стоял большой журнальный столик. Под ним располагалось что-то вроде полки, куда были сложены книги, газеты, какие-то бумаги и прочие мелочи. В центре стоял большой подсвечник в виде уличного фонаря.

Пару лет назад мы с бабушкой покупали его вместе, Арина тоже была с нами. Это был жаркий летний день, а местный рынок переполняли покупатели и просто любопытные туристы. Помню, как я спросила: «Почему ты просто не поставишь свечи на стол?». Бабушка ответила, что в таком случае они постоянно будут гаснуть из-за ветра. Я нашла этот аргумент весьма убедительным, а уже через десять минут держала в руках подсвечник.

Помимо скамьи вокруг столика стояли плетёные кресла, аналогично накрытые тонкими покрывалами и подушками. Я взяла одно из них и потащила в противоположную часть двора — к ограде, с которой открывался чудесный вид на море.

Приставив кресло вплотную, я уселась сверху и, подтянув колени к груди, стала наблюдать за рассветным солнцем, сияющим на водной глади.

Тёплый ветер приятно дул в лицо, но ощущение внутреннего холода так меня и не покинуло, поэтому я еще сильнее закуталась в кофту.