Она явственно ощутила его взгляд на своей груди. Должно быть, пытался разглядеть, есть ли там то, что должно быть у женщины. Марселлет захотелось прикрыться, хоть она и была одета. Каков мерзавец! Как он смеет её так нагло рассматривать?! От обиды девушке захотелось расплакаться. Её никто никогда не оскорблял подобным образом! Тем более мужчина. Это было для неё ужасным унижением. А ещё её почему-то бросило в жар и стало невыносимо стыдно, будто она уже влюбилась в него и он об этом знает. Она развернулась и побежала прочь. Закрылась в своей каюте, а потом взяла и вышвырнула за дверь его книги. Пусть сколько угодно насмехается над ней. Никогда в жизни она его не полюбит! Лучше умереть! Подлец и интриган! Как он там сказал? Прибежит как миленькая? Назад проситься будет? Не бывать подобному!

Марселлет была расстроена этой перепалкой настолько, что всё-таки расплакалась. Мысленно посылала на голову своего мучителя все мыслимые и немыслимые проклятия. Отвернувшись к стене, она даже не посмотрела на того, кто принес ей ужин. И так и уснула голодная, злая, вся пылая гневом.

«Гордячка и дура!» – думал тем временем Эли. Никогда бы не подумал, что слова этой пигалицы могут так его задеть! И некрасивый он, и вор, и неудачник. Надо же! Со всех сторон плох, как не поверни!

Он понимал, что с самого начала дал слабину, переведя её в каюту и выдав книги. Нельзя было ей потакать, идти у неё на поводу. А теперь она пытается расширить свои возможности, прощупывает допустимые границы. Вначале он иначе представлял себе, как всё будет. Ему ещё не приходилось похищать людей, но Эли был уверен, что без труда с этим справится. Однако когда затевал это всё, даже представить не мог, что месть настолько растревожит ему душу. Его помощник уже не просто намекал, а прямым текстом говорил – команда недовольна и ропщет. Не хватало ему ещё бунтовщиков усмирять! Но и довести дело до конца было необходимо. Он столько к этому готовился!

Глава

IV

Побег

Страх постепенно притупился, а вместе с ним угасла осторожность. Если долго бояться, то со временем к страху привыкаешь и перестаешь его испытывать. Марселлет надоело чувствовать себя мышкой в мышеловке – сидеть и ждать своей участи. «Северайн» резво несла её по волнам навстречу неизвестности. Она перестала опасаться пиратов и теперь украдкой наблюдала за ними. Особенно за их капитаном. В который раз мадемуазель де Флорис поймала себя на мысли, что удивляется, сколь благородно может выглядеть пират. Словно он не разбойник, а дворянин и морской офицер. Высокое происхождения выдавала и его манера держаться. Молодой, широкоплечий брюнет – ну чем не предмет девичьих грёз? А пылкому юному сердцу матушкой-природой велено влюбляться. Только вот сам Вольфсон, похоже, совершенно не думал о своей тайной воздыхательнице и не обращал на неё внимания. Марселлет горячо уверяла себя, что нисколько не влюблена и даже скорее ненавидит зазнайку-капитана, а потом забывала об этом и снова мечтательно вздыхала, стоило ему показаться в её поле зрения.

Существование мадемуазель де Флорис на пиратском корабле с каждым днём делалось всё тоскливее. Поначалу она ещё надеялась, что её скоро отпустят, что это какая-то ошибка. Никто в здравом уме не верит, что его могут среди бела дня похитить. Но дни тянулись за днями, а её положение не менялось. Каждый член команды был при деле. Она же от безделья сходила с ума. С тех пор как вышвырнула книги, новых ей не давали. И общаться ей здесь было не с кем. Сама по себе такая жизнь уже являлась пыткой.

Однажды утром Марселлет собрала в кулак всю свою смелость и, наконец, вышла на палубу. Вопреки её ожиданиям, на неё никто не обратил внимания. Все были чем-то заняты. Даже Эли был тут. Он разговаривал с тем низкорослым толстяком, которого мадемуазель де Флорис про себя окрестила боцманом. Слышала, что на кораблях бывает такая должность.

Эли наверняка заметил её появление. Но вида не подал. Она тоже изо всех сил демонстрировала, что ей до него нет дела. На палубе оказалось так приятно! День выдался погожий, солнышко приветливо грело, море было тихим. Марселлет впервые за все эти дни почувствовала свободу. И поняла, как она скучала по солнцу, ветру, свежему воздуху. Если ей можно передвигаться по палубе – это просто чудесно! Она теперь будет гулять здесь каждый день. Правда, её немного разочаровало, что корабль оказался не настолько большим, каким она его представляла. И людей на нем было не мало. Наверное, не меньше ста человек.

Пленница пиратов вдоволь налюбовалась морем и наслушалась криков чаек. Жмурясь на солнце, она с ленивым любопытством наблюдала, как суетятся матросы, снуя по палубе. Теперь такие прогулки стали одним из её самых любимых развлечений на корабле. Точнее, практически единственным. Подготовка к выходу стала настоящим ритуалом. Марселлет старалась привести себя в порядок при помощи подручных средств. Заплетала волосы в косы или делала другие причёски, которые умела. Правда, умения её в этом плане были весьма скудны. Раньше её волосами занималась служанка. Иногда за весь день девушке ни разу не доводилось увидеть капитана. А бывало, что и несколько дней подряд она ничего не слышала о нём. Такие периоды казались ей совершенно тоскливыми. Эли был единственным, кто хоть иногда обращал на неё внимание и разговаривал с ней. Для других её словно не существовало. Правда, Марселлет и сама не хотела бы, чтобы кто-нибудь из этих людей докучал ей, навязывая общение. Лучше уж одиноко сидеть на палубе и смотреть на море.

В одну из ночей Марселлет проснулась от какого-то страшного грохота. Приподнялась и посмотрела в своё маленькое окошко. Похоже, снаружи свирепствовала самая настоящая буря! Гудел ветер, шумел дождь, а через полсекунды после её пробуждения вспыхнула молния и, кажется, прямо над головой раздался оглушительный треск. Марселлет ужасно испугалась. Сердце в тревоге колотилось, как бешеное. Молнии сверкали примерно раз в минуту, гром гремел то глухо, рокочуще, то совсем рядом – резко, как удар.

На самом деле, имей она больший опыт плавания в открытом море, то заметила бы, что погода начала портиться ещё с утра. Моряки обращают внимание на малейшие перемены в направлении ветра или окрасе неба. Поэтому к буре начинают готовиться заранее. Но в отличие от бывалых морских волков, девушка ничего необычного в тот день не видела. Для неё всё выглядело так, будто шторм налетел внезапно. Разбушевавшаяся стихия, похожая на конец света, небо, на котором с адской быстрой сменяли друг друга красный, фиолетовый и чёрный оттенки, оглушающий гул ветра и моря, атмосфера угрозы и ужаса… Марселлет видела, что по палубе бегают люди, во вспышках молний их силуэты можно было рассмотреть почти чётко. Пленнице сделалось жутко. Она здесь совсем одна и никто не придёт узнать, каково ей. А ей было до смерти страшно. Казалось, что само небо за что-то разгневалось на человечество и мечет молнии во всех подряд, не разбирая. Ужас гнал её к людям, поэтому вопреки всякой логике девушка вышла из каюты и поднялась на палубу. Первым, кого она увидела, был Эли. В насквозь промокшей рубашке, с прилипшими ко лбу и щекам чёрными прядями, не обращая внимания на хлеставшие по лицу потоки воды, он громко раздавал команды.