— А у нас всё с собой! — радостно отозвалась одна, низенькая и немного полноватая, но весьма весёлая хохотушка. — Мы ж со школой с шестого класса постоянно ездили, знаем, что к чему. А вы чего? Ты вроде нормально одет. Ну для работы в смысле. Ань, ты что ли вещи не взяла?

— Наша школа не ездила, откуда мне знать! — огрызнулась та в ответ. — Тебе-то какая печаль?

— Я просто спросила, — с недоумением хмыкнула веселушка. — Чего кидаешься?

— Так, девчат, не ссорьтесь. — тут же развёл я их по разным углам ринга. — А ты, Ань, как комсорг, быстренько пробегись по нашим и узнай, все ли взяли рабочую одежду. Судя по движняку минут десять у нас, ещё есть. А значит есть шанс соскочить и не получить головомойку. Тебе самой, прежде всего, ну и Эдьке тоже. Вы у нас рулевые и всё такое.

— Ты тоже в активе, — снова рыкнула на меня Андреева, но послушно унеслась. Работать.

— А чего ты там такое придумал? — толстушка, как я понял, была заводилой и ничуть не смущалась. — Я, кстати, Зоя, а это Нина, Вика, Риза и Света. Так чего происходит-то?!

— Да ничего особого, — я пожал плечами. — Просто те, кто на картошке раньше не был не подготовились, не взяли рабочую одежду. Ну или взяли, но не ту, что надо. Как Аня. Надо помочь, мы же одна команда.

— Поня-ятно, — протянула Зоя, но тут же показала, что ей ничего вообще не понятно. — А как?!

— По-товарищески, конечно же, — я пожал плечами, наблюдая, как рыжая стремительно проносится по кучкам одногруппников проводя экспресс-опрос. — Сейчас Аня придёт и расскажу. Сложного в этом ничего нет.

— Вот! — Андреева не стала долго мусолить вопрос и через минуту стояла передо мной в компании двух девчонок. — Они тоже рабочую одежду не взяли!

— Трое, — я окинул взглядом волнующихся девиц. — Нормально. Короче план такой. Мы берём ваши сумки и двигаем со всеми куда там нас родина посылает. А вы бежите по домам, переодеваетесь или берёте сменку, забегаете в промтовары и оттуда мчитесь на вокзал. И приезжаете на следующей электричке. Мы пока доберёмся до этого Мошнино, узнаем, где будем селиться, и я вернусь за вами в Мошково. Десять километров для меня не крюк, я по утрам больше бегаю. Заберу вас и приведу к остальным. А девчонки займут вам места.

— А в Промтовары зачем? — подала голос одна из приведённых девчонок.

— За рабочими перчатками. — я пожал плечами. — Судя по всему их наличием тоже особо никто не озадачился. А если и взяли, то мало. Надо будет докупить штук пятьдесят, как раз на нашу группу. А лучше сто.

— Точно! — поддержала меня Зина. — Вот это ты правильно придумал! Они девять копеек стоят, мне три пары, это восемнадцать… сейчас…

— Забей, — я вынул портмоне и выдал червонец. — Держи. Здесь на всех. На билеты у вас деньги есть? Нате ещё трёшку.

— Я не возьму, — Аня отступила назад и даже руки за спину спрятала. — Ты не должен платить за нас!

— Мы товарищи или нет? — я сурово уставился на рыжую. — Или ты хочешь подставить всю группу? Нет, тогда бери! Я не обеднею, уж поверь.

— Бери, бери, — поддержала меня толстушка, хитро стреляя глазами. — Его и так по телику показывают! Я на День Победы видела!

Как одно соотносится с другим я уточнять не стал. Видимо по мнению обывателей, любого, кого показали по центральным каналам автоматически становится миллионером. Ну или если говорить о Союзе — тысячеонером. Миллионов здесь не водилось даже у самых маститых кооператоров. Но даже если пара — тройка и имелась на всю страну, они предпочитали не отсвечивать. Деньги любят тишину, эта идиома была верной для любого мир, любого строя и любой нации.

— Я верну. — серьёзно посмотрела нам меня Аня и уже собиралась уходить, как я поймал её за плечо. — Чего?

— Ты куда? Совсем дурочка, что ли? — я постучал ей пальцем по лбу. — Заметят, что ты уходишь, такой крик поднимется. Сейчас, когда все выдвинутся к вокзалу вы тихонько и срулите. Поняли?

— Так бы сразу и сказал, — рыжая, недовольно бурча, потёрла лоб, но я-то видел, что ей просто стыдно, что она сама об этом не продумала. — Тогда надо идти к нашим, вон все уже строятся.

Действительно, по рядам студентов прошла волна и под крики преподавателей те начали собираться в подобие строя. Перваки испуганно жались к старостам, на них с усмешкой поглядывали старшаки, сальными взглядами скользя по девчоночьим телам. Понятно, что на картошке назревает большая охота, но я в эти дела лезть не собирался. Правильно нам сказали, что мы уже не дети. Надо своей головой думать.

Кстати, моих знакомцев, которых я отоварил, когда подавал документы не было. Но это как раз было нормально, четвёртый курс на картошку не ездил, как и те, кто состоял в стройотрядах. Но даже без них получилось почти семьсот человек. Поэтому нас поделили пополам. Одна половина ехала куда-то за Ордынку, в совхоз «Большое дышло». Шучу, конечно, просто не запоминал. А вот мы действительно отправлялись в то самое Мошнино. Точнее в колхоз «Сосновский». Я до сих пор не разобрался, почему они назывались по-разному. Зачем вот деревня называется допустим Липки, а колхоз «Светлый путь». В чём тут сакральный смысл? Чтобы враг не догадался? Может быть, но сдаётся мне что ему насрать. Но ладно, пофиг.

— Так внимание!!! — вышел вперёд мужчина лет двадцати пяти, тоже в спортивном костюме, со значками на груди, комсомольским и Кандидата в Мастера. — Сейчас дружно идём в метро! Там переходим на Сибирскую и едем до площади Гарина-Михайловского! Поднимаемся к выходу в пригородный вокзал и ищем электропоезд Новосибирск — Болотное! Его номер шестьдесят четыре ноль восемь! Да вы всё равно не запомните. Короче, нужна электричка на Болотное. Но выходим мы в Мошково!!! Зарубите себе на носу, никто с вами цацкаться не будет! если отстанете — сами виноваты. Бумага уйдёт в деканат! Поэтому держитесь вместе и, если что непонятно, спрашивайте у старших товарищей. А вы присматривайте за молодыми! Всё понятно?! Тогда дружно нале-е-во! И шагом марш на метро!!!