— Мне нужно туда, — сказал он. — У вас есть какой-то транспорт?

Пётр вздохнул.

— Транспорт у нас, конечно же, есть, — ответил он. — И, возможно, я смогу пойти вам навстречу. Однако сейчас очень важно выдержать время. Если те, кто укрылся в убежищах, не будут пытаться выйти наружу в эти дни — с ними всё будет в порядке. Ну, насколько это возможно в текущих обстоятельствах. Фон достаточно снизится, чтобы их можно было бы эвакуировать. Однако до этого времени любая спасательная операция — чистое самоубийство.

Машинист скрипнул зубами.

— Должен быть способ, — сказал он. — Костюмы защитные…

— Вы готовы рисковать жизнью и здоровьем своих близких? При условии, что они выжили?

Какое-то время машинисты молчали, глядя друг на друга. Потом старший спросил:

— Вы… для этого нас вызвали? Чтобы лично сказать?

— Нет, — ответил директор. — Мне нужна информация. Скажите, вам известно, какой груз находится в составе?

Железнодорожники снова переглянулись.

— Контейнеры, — ответил старший. — Что именно там мы не знаем.

— Скажите, а где это можно было бы узнать? Чтобы вскрывать не пришлось? — поинтересовался Пётр.

Машинист напряг желваки и положил на стол сцепленные в замок руки.

— Слушайте, мы благодарны вам. За тепло и еду. Но вы должны понимать, что мародёрство…

— Да кто говорит о мародёрстве? — возмущённо перебил директор. — Я же говорил, что буду поддерживать порядок до последнего. Или вы думаете, что за ночь я изменил свои принципы?!

— Извините, если что не так, — ответил Александр. — Но что мы должны были подумать?

— Кто-то очень серьёзный заинтересовался вашим грузом, — ответил Пётр. — Наши люди чуть не погибли. Вы могли бы предупредить, если что-то знали…

— Да обычный груз, и обычные контейнеры! — вмешался молчавший до этого Алексей. — Приняли как обычно, всё вообще было обычно! До того, как…

— У нас чрезвычайная ситуация, — добавил старший. — Мы можем вскрыть пакет с транспортной железнодорожной накладной. Там должна быть опись состава груза.

— А где находится этот пакет? — уточнил директор. — У вас?

— Нет, в кабине.

— Ясно. Значит, нам снова придётся прогуляться.

Саныч снова отвёз нас всех к поезду. Остановился возле локомотива. При этом я обратил внимание, что он специально сделал небольшой крюк у переезда, чтобы заехать с другой стороны — там, где не было бы видно кровь на снегу.

Кабина электровоза была полностью выстужена и напоминала внутренности промышленного рефрижератора. Та же куча непонятных проводов и магистралей, покрытая довольно толстым слоем инея.

Пакет, о котором говорил Александр, оказался пластиковой папкой с печатью. Вскрыв печать, он извлёк документы. Пробежал глазами содержание. Нахмурился.

— Странно… — сказал он.

— Что-то не так? — терпеливо уточнил директор.

— Да вроде всё в порядке, просто странно, что одна бумажка на все контейнеры… обычно описей гораздо больше.

— Что там?

— «Электронное промышленное оборудование», — процитировал машинист.

Мы переглянулись с директором.

— Надо вскрывать, — сказал я.

— Зачем? — уточнил он.

— Хотя бы для того, чтобы убедиться, что это действительно электронное промышленное оборудование.

— Я свою санкцию на это дать не могу. Прошу учесть, что я протестую, — вмешался машинист.

— Учтём, — кивнул директор.

— Если вскрывать — надо где-то инструменты добыть, — сказал я и добавил, специально для того, чтобы железнодорожники услышали. Глядишь, меньше строптивиться будут: — Надо ещё взрывчатку демонтировать.

— Взрывчатку? — переспросил Алексей.

— Да, — кивнул директор. — Некие люди очень хотели сильно навредить грузу, который вы так доблестно защищаете.

Саныч отвёз нас с директором в администрацию, высадив машинистов возле столовой. Как раз подходило время обеда. Потом отправился за Ольгой.

Она приехала злая. Как вскоре выяснилось, на Семёна.

— Вы представляете, он едва не додумался ночевать в той палате! Как можно поступать настолько безответственно?! Хоть бы о своих будущих детях подумал! — выговаривала она в лицо Петру, пока я делал кофе на троих.