— Неприятно, — ответил я, после чего уточнил: — А в чём он был прав?

— Да так, я их разговоры слушала, пока в ящике сидела. Пока они кирять продолжали. Короче, они из какой-то колонии свалили. Сразу много народу. Когда до города дошли, их на кордоне местных ментов с МЧСниками задержать попытались. А они, когда зону шатали — разграбили оружейку. Поэтому при стволах были. В общем, положили они ментов… как я поняла. Но у них не без потерь обошлось. Один этот хмырь, который у мангала валялся, типа пулю схлопотал. В плечо. Они ему сначала больничку искали, но фиг: врачи-то не дураки. По убежищам сидят. Ну, тогда они и забрались в аптечку. Тут этого своего кореша перетянули, как смогли. Потом в раж вошли, по пивку сначала, потом что-то ещё добыли. А там уже я, дура, сунулась… — она прервалась и жалобно посмотрела на меня. Явно рассчитывая на сочувствие.

— Ты молодец, — ответил я. — Такое редко кто переживает без последствий для психики. А ты вон, тренируешься уже.

Алиса просияла.

— Да брось, вот сейчас отойду и колбасить небось начнёт… так о чём я? А, да, почему он прав. В общем, главная толпа собралась на деревню податься. Хозяйства целые искать. Чтобы, значит, местных в оборот взять, установить свою власть и жить за счёт них. Я сначала подумала: психи какие-то, что взять с аграриев? Ну разграбят жратву за пару недель, а дальше? А в городе-то, глядишь, власти очнуться да начнут резервы раздавать. Мне батя рассказывал, что у государства на всё резервы есть. А тут смотри, оказывается, как, — она развела руками, наглядно демонстрируя, каково здесь. — Я надеюсь только у вас эс-бэ достаточно мощная, чтобы с этими синими справиться… ну, глядя на тебя мне как-то спокойнее делается. — Она подмигнула мне.

Я же передумал делать финальный подход на гирю, кивнул Алисе на прощание и направился в раздевалку.

Никогда не стремился стать сапёром. Очень уж нервная работёнка, даже по военным меркам. Терпение нужно, кропотливость и аккуратность. У меня с этим не то, чтобы проблемы были — но некомфортно на таком фокусироваться. Тем более, когда от этого твоя жизнь зависит.

Хорошо хоть занятия по минно-подрывному делу никогда не пропускал, и вообще относился к нашему преподу с большим уважением. Он очень опытный мужик, учил такому, что ни в одном учебнике не найдёшь.

И вот теперь оказалось, что нужные знания никуда не исчезли, а все эти годы аккуратно хранились на задворках сознания, запертые на ключик, который назывался «чрезвычайная ситуация».

Эти диверсанты, кем бы они ни были, оказались профи, высокого класса. Даже удивительно, что ребятам удалось так легко нейтрализовать их. Не иначе как фактор внезапности сработал. Даже профессионалам сложно перестроиться в оценке ситуации. За что они, собственно, и поплатились.

Однако же, минируя вагон, установили целых три системы, препятствующих безопасному разминированию: магнитную, объёмную и механическую. Меня спасло только то, что на объёмную не успели подать питание, а я прежде, чем лезть с металлическими инструментами, решил обследовать закладки собственными руками.

В общем, пришлось повозиться. Директор и Саныч ждали меня на морозе часа полтора, даже не отходя в УАЗик погреться, и порядком задубели. Я же напротив: чувствовал, как из-под ворота моего пуховика идёт пар. Хорошо хоть добротное термобельё с мембраной исправно отводило влагу.

— Снял, — сказал я. — Теперь у нас пара десятков кило взрывчатки в запасе. А с учётом того, что у них в багажнике было — и того больше. Можно периметр безопасности строить. — Я подмигнул директору.

Тот в растерянности поднял левую бровь.

— Расскажу на совещании, — пообещал я.

Мы договорились собраться вместе в кабинете директора, когда решим вопрос с поездом. Там я хотел рассказать новую информацию про рыщущих в окрестностях Каменногорска уголовниках и разработать план действий.

— Теперь можно контейнер вскрывать, — сказал я. — Кстати, мы действительно собираемся это делать?

Директор и Саныч переглянулись.

— Я…думал об этом, — сказал Пётр. — Если бы там было что-то по-настоящему опасное биологическое или химическое — всё-таки без охраны не обошлось бы. Да, внешне состав выглядел бы обычно, но вот содержание… содержание бы отличалось. Я всё-таки думаю, что хорошо бы знать, с чем имеем дело. Исходя из этого можно план действий составить: просто изолировать район, попытаться избавиться от состава или во что бы то ни стало искать контакт с уцелевшими властями. И тут я рассчитывал на твою экспертизу. Ты сам как считаешь, стоит ли?

Директор говорил разумно. К тому же, моя интуиция молчала: ну не чувствовал я в этом поезде ничего угрожающего или зловещего.

— Добро, — кивнул я. — Ну, тогда зовите машинистов.

По настоянию директора они приехали с нами на УАЗике. Он даже вручил старшему где-то добытую экшн-камеру, для протокольной съёмки, хотя это, на мой взгляд, было совершенно лишним.

Под камеру мы сорвали пломбы с вагона — того самого, который пытались взорвать. Вскрыли контейнер. Внутри находились картонные коробки разных размеров: от очень больших, занимающих едва ли не половину площади пола контейнера, до миниатюрных, аккуратно уложенных штабелями вдоль стен и закреплённых пенопластовыми прокладками. Никаких стандартных палет — только коробки из одинакового картона. Значки: хрупко, беречь от влаги и так далее. И ещё иероглифы. Плюс логотип компании, везде один и тот же, ниже надпись иероглифами и дублирующий текст на английском: Shanghai Microelectronics Equipment.

— Хм-м-м… — директор потёр подбородок.

— Похоже и правда электроника, — улыбнулся я. — Процессоры? В принципе это всё объясняло бы.

— Возможно, — кивнул Пётр. — Только если это очень ценные процессоры… вы ведь представляете объёмы поставок? К тому же, их, как правило, везут самолётами. Слишком ценный груз, у которого почти нет объёма. А тут — глядите-ка.

— Думаю, коробки вскрывать не стоит, — заметил я.

— Согласен, — кивнул Пётр. — Пойдёмте, хватит с нас. Главное мы выяснили: непосредственной опасности от груза нет. Остальное будем думать.