– Привет, пап, – прошептала я, подойдя ближе к парню. – Я тебя давно ищу.

– Привет, Оливка, – парень поднял на меня серые глаза и его лицо озарила мягкая улыбка. – Не знал, что ты придёшь.

– Что ты здесь делаешь и почему ты сидишь на трибунах, а не находишься на крыше школы? Разве твоё воспоминание не завязано на крыше и на произошедшем там событии?

– Завязано. Но после твоего визита местные конвоиры освободили меня от душевных мук. Теперь я заперт в этом воспоминании, но без нескончаемого переживания своего худшего кошмара.

– Это как? – я села рядом с отцом и склонила свою голову ему на плечо. – Я безумно скучаю и я все ещё нуждаюсь в тебе.

– Мне кажется, что все немного иначе, – отец усмехнулся. – Это я нуждаюсь в тебе.

– Так почему ты заперт здесь, если ты не испытываешь душевных мук?

– Я все ещё виню себя за этот эпизод. Но с подачи местного демона меня освободили от этой временной петли. Теперь моя душа существует в этом моменте без душевных мук.

– Я не знала, что такое возможно. Люцифер говорил, что душа сама себя наказывает и испытывает муки по своей воле.

– Это так, но сидеть в одном и том же моменте своей жизни и бесцельно существовать тоже своеобразная мука. Ты мучаешь себя морально и изъедаешь себя изнутри, – голос отца дрогнул и стих.

– Но давай не будем об этом. Расскажи лучше о себе. Что у тебя нового? Как поживает твоя мама?

– Не знаю. Я не общалась с ней с твоих похорон. – я виновато отвела глаза в сторону, пряча взгляд от отца.

– И в чем причина вашей ссоры? Она вновь не считается с тобой или что-то более серьёзное?

– Я не могу просить ее… – я резко замолчала, боясь продолжить свою мысль.

– Простить ее? За что?

– За твою смерть. Ведь мы добыли кольцо Одина, и мы вернулись из Асгарда когда ты ещё был жив. Но мама настояла на том, чтоб я восстановила силы и подождала до утра. Если бы не она, то я бы успела к тебе…

– Лив, – отец тяжело вздохнул и обнял меня за плечи. – Когда ты наконец-то поймешь, что никто не виноват в моей смерти. Это нормальное течение жизни. Я умер и никто в этом не виноват.

– Но если бы мама не настояла на моем отдыхе, то я бы успела и кольцо смогло бы излечишь тебя!

– Мы не знаем, что было бы в этом случае. Есть то, что есть. Лив, пойми, ни твоя мама, ни ты не виноваты в моей смерти. Прими ты этот факт и прекрати искать виноватых.

– Но она…

– Сделала все возможное, чтоб помочь мне. Лив, Синди была со мной рядом почти тридцать лет. Она все время моей болезни не оставляла меня и поддерживала всеми силами. Поверь мне, твоя мама, как никто, стремилась спасти меня и облегчить мою участь.

– Мама помогала тебе? Чем?

– Она таскала меня во все клиники, что есть на территории США. Она обрывала телефоны всех врачей с требованием хоть как-то помочь мне избежать смерти. Не вини мать ни в чем и прости ее. Я люблю Синди и всей своей душой я благодарен ей за все, что она сделала для меня.

– Пап....

– Лив, заканчивай эти детские обиды. Выполни мою последнюю просьбу и прости свою мать. Она любит тебя и она все делала и делает для тебя и твоего счастья.

– Но она… Она не дала мне спасти тебя.

– Это ты себе вбила в голову, что все было именно так. Ты нашла козла отпущения в лице своей матери, чтоб направить свой гнев и обиду на кого-то, кроме себя. Но твоя мама не заслужила всего этого. Ты же психотерапевт, а позволяешь себе столь глупые эмоциональные ошибки. Поэтому послушай меня в последний раз и прости свою маму. О большем я не прошу.

– Хорошо. Я попробую поговорить с ней.

– И не забудь своих друзей. Отталкивать близких людей от себя неразумный и глупый поступок с твоей стороны. Тебе нужны рядом хорошие люди, которых не так и много на свете.

– Я знаю, пап, – разговор о друзьях напомнил мне о моей поездки в Нью-Йорк и об участии Джеймса и Дэмиана в поисках сына отца. – Пап, я пришла сегодня не просто так.

– Я так и понял, когда увидел твое удручённое лицо. Тебе явно надо было выговориться и услышать добрый совет.

– Это все да, важно, но я здесь по другому поводу, – я замялась, стараясь найти наиболее подходящие и правильные слова для своего рассказа. – Пап, я нашла его.

– Его? Кого? – с лица молодого парня на меня смотрели два напряжённых глаза глубокого серого цвета.