— Ты как, милая? — произнёс я переворачивая раненую подругу.

Увидев фиолетовое подбрюшье, я вторая скрипел зубами. Созданный из тысяч лезвий клинок превратил внутренности в фарш. Не уверен, что кто-то справится с такими ранами. Разве что Мара. Но богиня смерти далеко, значит придётся второй раз наплевать на запреты и вновь прикоснуться к магии крови.

— Сейчас, Фубля. Подожди, — успокаивающе произнес я и схватил с пола нож для масла.

Серебряный и абсолютно тупой, но из-за того, что на гремленском ноже была кровь Фубли его использовать было нельзя. Пытаясь не думать о грядущей боли я со всего размаха загнал нож в собственное бедро. Почему не бедро убийцы? Фубля — соткана из моих страхов. Как Александр она тоже часть меня. А по тому и донором могу быть только я.

Подхватив магией уже собственную кровь я попытался абстрагироваться от происходящего. Растворяясь в магии, я собственной кровью замазывал раны мантикоры. Рисовал прямо так, по поверхности. И только потратив все запасы эфира, спустя пару минут мне наконец удалось залатать мою лиловую спутницу.

Вышло не идеально. Определённо останутся шрамы, но по крайней мере Фубля будет жить. С этими мыслями я, наконец, закончил лечение и, стараясь не обращать внимание на воткнутый в ногу нож, облокотился спиной на диван.

— Что это за… — сотрясал кулаками тесть, — как убийца попал ко мне в дом?!

Кричал он. Причём определенно кричал на графа Войновича.

— Никола, как это понимать?

— Лука я… — растерянно произнес Викин крёстный.

— Опасность миновала, — произнес я. борясь с обмороком. — Чуть позже, князь, вы сможете его допросить. И ещё маленькая просьба: пригласите врача. А когда он закончит, я сниму с него печать оцепенения и вы…

Но договорить мне не позволили. Шесть почти слитных выстрелов ударили по перепонкам, феерверк ожег сетчатку, а потеря крови и магическое истощение окончательно уложили меня поспать.

Сознание вернулось ещё ночью. Но ещё до того, как я открыл глаза, вернулись и воспоминания. Подскочив на кровати, я встретиться глазами с Викторией. В свете ночной лампы она была особенно прекрасна. Романтический момент был смазан испугом в припухших от слёз глазах.

— Что случилось? Болит? Где? — тут же подключилась она.

— Нет. Я же не пострадал. Наверное… — произнёс я, ощупав себя.

Ничего не болело, и не найдя у себя порезов, я улыбнулся.

— Всё хорошо. Просто небольшое магическое истощение. Где Фубля? — вновь всполошился я.

Но Вместо ответа девушка стрельнула глазами мне за спину, где свесив на подушку язык, сопела фиолетовая мантикора.

— Удивительное животное, — негромко произнесла моя сербочка. — Перенесла столько ран и чудесным образом исцелилась!

— Я её исцелил. Правда не полностью. Потратил последние силы, перегрузил ядро и поэтому вырубился. Но всё равно, она не могла исцелиться полностью! — произнёс я, запустив пальцы в фиолетовое подбрюшье мантикоры.

Как и ожидалось, я нашёл рубцы. Но и только! Даже магическое зрение говорило мне, что Фубля не только жива, но и здорова!

— Не знаю, — пожала плечами Вика. — Когда ты потерял сознание, она оскалила пасть и минут двадцать никого не подпускала. Чтобы помочь тебе, крёстный даже предлагал ее застрелить.

— Он что, бессмертный? — я посмотрел на девушку исподлобья. — За Фублю я бы его…

Продолжать не стал. Всё-таки он крестный моей избранницы. Но Если бы это действительно произошло, я бы заживо снял с него кожу и засыпал раны щелочью. Или придумал бы что-нибудь ещё интереснее.

— Я ему так и сказала.

— Кстати, — произнёс я, припомнив последние секунды. — Перед тем как отключиться, я слышал стрельбу. У нападавшего был напарник?

— Нет. Невидимка освободился и дядя застрелил его.

— Освободился? — не поверил я своим ушам. — Этого не может быть! Я повесил на него печать оцепенения и завязал ее на его же ядро! Он просто не мог освободиться без посторонней помощи.

— Ну… — Вика неопределённо пожала плечами. — Может быть у него был какой-то амулет.

— Он бы сработал в момент накладывания печати. Ты сама видела, как он освободился?

— Нет. Но… Что ты хочешь сказать? — впервые за очень долгое время я увидел, как она подозрительно прищуривает глаза. — Или ты думаешь, что крестный соврал?

— Конечно, нет!

Не моргнув глазом, соврал я. На душе скребли кошки, я не мог поступить иначе. Всё-таки Никола не только Викин крёстный, но и правая рука Луки Драгановича. Однако, он же и является начальником безопасности воеводы. По сути проникновение убийцы в личные покои князя — это его косяк. И, когда с большим трудом мне удалось не только спасти отца Вики, но и взять нападавшего живым, он просто берет и расстреливает убийцу. Причем я отчётливо слышал шесть выстрелов! То есть граф Войнович нет просто хотел вывести убийцу из строя, он действовал наверняка. И этот факт тяжёлой гирей опустился на весы моей паранойи.