— Без проблем. Шорты и футболка подойдут?

— Более чем.

Ченнинг роется в спортивной сумке с надписью «Калифорнийские рейнджеры» и достает аккуратно сложенные шорты и футболку.

— Merci — Улыбаюсь и забираю вещи, после чего удаляюсь в свою комнату.

Взяв все самое необходимое, иду в ванную. Забираюсь в душевую кабину и включаю воду. Тяжелые капли обрушиваются потоком к моим ногам, и я встаю под них, окуная лицо в прохладу. По коже стекает вода. Какой же это кайф принять душ после долгого пути. Эту поездку я точно никогда не забуду, особенно моя задница, успевшая за четыре дня стать плоской.

Прижавшись ладонями к поверхности кабины, я опускаю голову, ощущая, как по затылку барабанят тяжелые капли, а по лицу стекают ручейки воды, попадая в уши, рот и нос.

Что меня ждет в Городе Ангелов? Новая жизнь или новые проблемы?

Точно ждал Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Именно его закончил мой отец, а после и моя мать. И поскольку с моим послужным списком я могла поступить только в самый замшелый университет Америки, причем на краю Аляске, где студентами будут белые медведи. Собственно, мои родители не могли допустить такого, поэтому выбор и пал на Калифорнийский университет, ведь Нэшу и Рокси не могли отказать с просьбой взять «дальнюю родственницу» на обучение. Следом были долгие мучительные потуги с выбором факультета. Выбор шел между кино и телепроизводством, танцем, человеческим развитием и психологией, музыкой, философией и связями с общественностью.

Кино и телепроизводство я отмела сразу, ну какой из меня режиссер или сценарист? Музыка? Оба моих родителей в музыкальной индустрии, а вот себя я в ней не видела. Если Нэш с пяти лет грезил о создании рок группы и уже к двенадцати годам сколотил свою банду, а Рокси Девон стараниями Нэша поступила в Калифорнийский, выбирая музыку. Собственно, Нэш помог ей пробиться в своей индустрии, исполнив несколько ее песен, ставших хитами, особенно «Моя ночная королева». Что же насчет человеческого развития и психологии? Что-то мне подсказывало, мое собственное человеческое развитие зашло в тупик, и вряд ли я смогу чего-то добиться на этом факультете. Философия — ну да, в какой-то мере я была философом со своей дешевой философией: смейся в лицо опасности, бей и не убегай, делай сейчас, пока есть возможность, живи так, чтоб завтра стало стыдно, иначе в старости будет нечего вспомнить, и как вишенка на торте, ставшей не просто девизом, а целой исповедуемой религией: скорость. Даже на моем Харлее был лозунг: «Если я мертва, значит мой убийца — скорость». Оставались связи с общественностью и танец. Связи с общественностью у меня явно не складывались, все заканчивалось разбитыми носами, так что выбор пал на факультет танцев.

Пока моим воспитанием занимался Нэш и его команда, то я была не только на всех их репетициях, но и принимала участия в каждом шаге закулисной жизни «ВетКвинс». Так что я занималась с педагогами по вокалу, были и хореографы-постановщики с танцами, утомительные тренировки и репетиции, поскольку помимо кричащих песен у «ВетКвинс» имелись весьма мелодичные композиции, сопровождающие бэк-вокалистками и танцорами, особенно, если это был огромный концерт папиной группы. Плюс постановки танцев для клипов. Так что основная база у меня имелась, как и отличная растяжка, благодаря маминому пилатесу.

К тому же мне нужен был лишь диплом, и танцы — единственный факультет, который не будет меня обременять и тяготить.

И когда по моему затылку начинают капать холодные капли, я вздрагиваю.

— Вот же дерьмо! — ругаюсь я.

Закончилась горячая вода. Твою ж мать!

Беру мочалку и намыливаю ее, принимаясь смывать с себя пыль дороги. Когда дело доходит до волос, я буквально готова визжать от холода. Зуб на зуб не попадает. И когда кожа начинает скрипеть то ли от чистоты, то ли ледяной корки, покрывшей всю мое тело, я наконец-то выключаю воду.

Обмотавшись полотенцем, я дрожу и переступаю с ноги на ногу, пытаясь хоть как-то согреться. Ченнинг мог бы сойти за отличный обогреватель, только сейчас я не готова вот так вот выйти и сказать: эй чувак, согрей меня, а после трахни и забудь обо мне на утро. Ведь Ченнинг, чью фамилию я уже забыла, именно из тех парней, кто трахнет тебя и забудет.

Кларк Адамс, Дэвид Самерс, Питт Джексон, ну и Дин Браун, продержавшийся дольше остальных, еще имевший смелость обещать золотые горы и клясться в вечной любви, после чего я поклялась ему в верной ненависти, снося второе зеркало бокового вида.

Меня, как мотылька, тянуло к красавчикам, а их манила моя порочность. Вот только они преследовали сделать меня еще одной своей победой — зарубкой на спинке кровати, а я велась на смазливую мордашку. И после кобеля Дина я поклялась, что мое сердце закрыто для любого парня, кто хоть чуточку красивее меня. И если уж кто-то и трахнет меня, то только потому, что я сама захотела его первая, ну и ради лозунга: в здоровом теле — здоровый дух. Я, конечно, уверена, что это не про секс, но в этом есть какая-то подоплека, вам не кажется?

А Ченнинг?

Это тот тип парней, кому девушки кидают свои влажные трусики, стоит ему пройти мимо. Вырывают свои сердца из груди, позволяя ему безжалостно сожрать его на завтрак. И главное — он знает о своей неотразимости, сексуальности, животном магнетизме и красоте и умело этим пользуется. Черт возьми, Ченнинг — это тот парень со взглядом, способным не только намочить женские трусики, но и снять их не прикасаясь. Таким был Нэш — мой отец. Я неоднократно видела, как девушки-однодневки заходили в его спальню и уходили на утро с улыбкой и блеском в глазах, а после сидели на ступенях концертных залов все в слезах и потекшей туши. Еще в девять лет я должна была понять: с таким типом мужчин мне не по пути, — но ведь на чужих ошибках учатся только умные люди. Я же предпочитаю свои собственные грабли, на которых танцую ирландские танцы. Так что если кто и трахнет кого, так только я Ченнинга, а утром умчу в закат, оседлав единственного верного мужчину — Харлея, в честь кого и было мое первое имя.