Несколько раз я была близка к тому, чтобы написать Никите. И всё же, в конце концов, выбросила эти глупые мысли из головы. Я была его невестой, ЕГО. Как и этот ребёнок. Ну и что? Это не остановило его. Он всё равно предал. Так что изменилось-то? Лена права. Позвонив Никите, я только всё испорчу. Да и потеряю последние капли самоуважения.

— Ой! — столкнулась я с кем-то, рассыпав все бумажные референсы нового проекта. — Извините! — бросила не глядя и опустилась, чтобы собрать их.

Тот, в кого я врезалась, опустился тоже. Молча стал мне помогать.

Блин! Нужно как-то держать себя в руках! В голове только эти мысли о разрыве и беременности. Перед глазами, только картинки о том, как я унижаюсь перед Никитой, рассказывая ему о беременности. Или ещё хуже, как остаюсь навсегда одна. Неизвестность продолжала терзать.

Как ни странно, внимание на себе сфокусировали руки. Мужские кисти: крепкие, но ухоженные и очень красивые. Я и сама не поняла, почему они так привлекли моё внимание.

— Ой, Владимир Игоревич… — подняв голову, испугалась я и по рукам пробежали мурашки.

Я было хотела продолжить, но не успела, как он шустро собрал все листы в стопку. Мы поднялись, и он молча вручил мне референсы. Как-то странно, даже строго всмотрелся мне в лицо.

— Я… Ну… — на миг мне показалось, что я забыла все слова.

Я обратила внимание, как под его взглядом сотрудники опускают глаза, делая вид, что не наблюдают за нами.

— В мой кабинет, — грозно бросил он и зашагал к себе.

Меня просто ступор взял. Это ещё зачем?

— Быстрее! — рявкнул он.

Встрепенувшись, я пошла следом. Боже! Теперь ещё и волнение переживать! Мало мне было всех этих мыслей! В груди скреблось в предвкушении неприятного разговора. Ну вот. Сейчас он меня точно будет отчитывать. Большая часть рабочего дня пролетела, а я даже и не приступала к работе! Вот на меня и пожаловались.

Его реакция явно говорила о том, что всё очень плохо. А в парке он был довольно милым. Хотя о чём это я? Он ведь теперь мой босс!

— Садитесь, — бросил Владимир Игоревич, занимая своё место.

Я молча села за широкую приставную часть его офисного стола.

— Что с вами творится, Анна? — смотрел он на меня холодным взглядом. — Вся команда видит, что что-то не так. Виктория говорила, вы так и не сбросили ей файлы.

— Я… я сброшу, сейчас пойду и всё перекину, Владимир Игоревич.

— Я задал конкретный вопрос.

— Я… — от его грубого тона я растерялась.

— Что вы? — продолжал он пытать меня. — Ну? Что?

Мы замолчали. Он внимательно смотрел мне в глаза, а я боролась с желанием отвести взгляд. Не выдержав, отвела.

Он усмехнулся и немного подался вперёд, положив локти на стол. Потом проговорил, не спросил, а именно произнёс утвердительно:

— Вы беременны.

Я почувствовала, как от неожиданности немеет лицо, кровь отходит от конечностей. Пальцы мгновенно стали влажными и очень холодными.

“Откуда? — вертелась в голове единственная мысль. — Откуда он знает?”

Как он узнал? Откуда? Я впала в ступор, хотя всем своим видом пыталась это не показывать.

Самым разумным и логичным сейчас было бы спросить у него напрямую. Узнать, кто сказал ему? Может, он догадался? Может, у меня на лице всё написано?

— Да нет, — сказала я ровным тоном как можно спокойнее. — С чего вы это взяли?

— Видели бы вы своё лицо, Аня, — сдержанно усмехнулся Владимир Игоревич. — Так удивились, будто и правда узнали, что беременна. Пошутил я. Не удержался.

Вот так шутки у него! Меня тут, то в жар, то в холод бросает, а ему все хиханьки да хаханьки. Однако, когда он сказал про шутку, у меня словно бы камень упал с плеч. Украдкой я облегчённо выдохнула.

Надо же, а он проницательный. Как я не пыталась скрыть свои эмоции, показаться спокойной, он увидел мой страх.

— Я думаю, Анна, — начал он. — Вам нужно поработать из дома. Ещё пару дней.

Все эти слова он произносил очень холодным и деловым тоном.

— Кроме того, — добавил он уже как-то теплее, — вам не подойдёт болезненный вид на высоких каблуках.

На высоких каблуках?! Он что, уже решает за меня, как мне одеваться?! Эта мысль меня, надо сказать, возмутила. Я почувствовала, как злюсь на него. Однако на лице моём не дрогнул ни один мускул. Мне хотелось возразить, хотелось поспорить с ним. Возмутиться, в конце концов! Но я не решилась.