— Присмотри за ним. Я пойду закончу.

Сжав руки в кулаки, я ушел, пока не поддался нарастающей внутри гребаной ярости. Смерть Мо была моей виной. Его жизнь запятнала мою.

Я не чувствовал себя достойным. Почему он должен был умереть за меня? Что сделало меня таким чертовски особенным?

Вытащив оружие, я искал врагов, на которых можно было выплеснуть свою ярость.

Я жаждал чего-нибудь стоящего — доказать, что он умер не зря.

Зайдя в спальню, я не нашел того, что хотел.

Вместо искоренения скверны я стал свидетелем еще одного убийства. Только этот не был ни Кинжалом, ни Крестоносцем; а парнем, слишком молодым, чтобы из этого выбраться.

— Нет!

Мое зрение затуманилось, когда Жук ахнул, упав на колени перед человеком, которого я узнал.

— Маленький придурок. Я покажу вам ... — засмеялся Сикамор, когда на месте сердца Жука появилась дыра.

— Блять! — не в силах пошевелиться, я смотрел, как глаза самого молодого нашего члена стали пустыми, а тело окутала смерть.

Это произошло очень быстро. В одну секунду он был жив… в следующую уже мертв. Прямо как Мо.

Этот жующий табак хуесос, был там в тот день, когда меня увезли в полицейском фургоне, хихикал, как одурманенная шлюха.

Мудак!

— Ты, блять ...

Сикамор повернулся ко мне и поднял руку, чтобы выстрелить.

— Ты!

У него не было шанса нажать на курок. Я всю жизнь ненавидел этого долбаного ублюдка. Ведомый моим отцом. Дьявол в рядах. Он подрывал власть Торна и постоянно насмехался над Клео.

Я поднял пистолет — он был намного легче моего полуавтоматического — и тот взорвался искрой серы.

Сикамор отпрянул, схватившись за горло. Пуля вырвала ему трахею, и он, хрипя и булькая, превратился в груду бесполезных частей тела.

В ушах зазвенело от несправедливости. Я хотел, чтобы он умер, но убить его было недостаточно за ту жизнь, которую он только что отнял.

Дерьмо!

Я повернулся, чтобы проверить пульс Жука. Бедный парень. Он был слишком молод, чтобы умереть. Я, блять, в ответе за это. Теперь на моей совести уже две смерти.

Справа от меня появилась тень.

Я развернулся, подняв пистолет.

И опоздал.

Острый клинок пронзил мне бок.

Я закричал, уронив пистолет, и мои мысли охватила вспышка агонии.

Я пошатнулся.

Мгновенно мой бок залился липкой влагой. Я вздрогнул от мучительной боли. Что за черт.

Затем мой взгляд остановился на нем.

Тонкие губы, жирная кожа, безудержная жадность и дьявольские амбиции.

Единственный человек, смерти которого я хотел больше всего на свете.

Мой отец.

Он ухмыльнулся, в его зеленых глазах появилась тьма.

— Подумать только... ты на самом деле кого-то убил. После многих лет разочарований я, наконец, проникся к тебе симпатией, — он подошел ближе, подняв оружие.

— Хочешь что-нибудь сказать напоследок, сынок? Потому что я на хрен тебя зарежу.

Глава тридцать первая

Клео

Сегодня я нашла умирающую птицу.

Соседи по гнезду выгнали его из дома, оставив умирать у подножия дерева. Я хотела разнести гнездо и посмотреть, как это понравится другим птенцам — когда над ними издеваются и оставляют умирать в одиночестве. Вместо этого я подхватила птицу и отнесла его домой.

Помочь оказалось легко. Так приятно спасти другого, нуждающегося в спасении. Если бы я могла изменить жизнь птенца, возможно, я смогла бы изменить и жизнь Артура. В конце концов, он годами боролся за то, чтобы покинуть гнездо.

— Клео, запись из дневника, двенадцать лет

Я была пленницей.

В течение шести долгих часов я была забаррикадирована в доме Артура Свичбледойм — службой безопасности «Чистой порочности», оставленного меня охранять.

Только он меня не защищал. А заключил в тюрьму. И я ничего не могла с этим поделать.

Но потом… я это почувствовала.

Удар... рассечение.

Связь, установившаяся между мной и Артуром на протяжении полной любви жизни внезапно... разорвалась.

Мой желудок сжался.

Мое сердце разбилось.

И я перестала быть спокойной.

Не знаю как, но я поняла…

...что-то пошло не так.

Глава тридцать вторая

Килл