Вице-президент оказался вынужден сотрудничать с детективами. Они неспешно обыскали каждый угол и обнаружили несколько интересных вещей: расписание поездки и маршрут Тайплера, свёрток с деньгами и фотографии центральной улицы Мидгарда с обведёнными маркером окнами «недостроя». Не слушая оправданий и гневных выкриков Джона, на него надели наручники и сопроводили в машину.

В участке из Фоллера пытались вытрясти показания, не гнушаясь даже рукоприкладством, но он молчал — понимал: кто-то влиятельный взялся за него, и дело обязательно «сошьют». На суде прокурор неистовствовал, а присяжные лениво с безразличием бросали взгляды на подсудимого в клетке. Джона признали виновным в организации убийства Тайплера и приговорили к пожизненному заключению.

Одиночная, размером с каморку, камера с жёсткой циновкой на полу, ржавой раковиной и треснутым унитазом заменила Джону дом. Ни электричества, ни керосиновой лампы, а зарешеченное окошко под потолком строители сделали настолько маленьким, что света проникало в него очень мало.

Когда-то Фоллер пообещал матери изменить мир, приструнить зажравшихся чиновников и аристократов, но стал жертвой предательства со стороны представителей бюрократического аппарата. Дух сломили, веру уничтожили. Почему грамотные и честные политики не нужны этой стране? Неужели в Парламенте есть места только лицемерам? Власть на Гайе прогнила сильнее, чем трубы в этой проклятой душной камере.

Годы летели, просачивались песком сквозь худеющие пальцы Джона. Лёжа в темноте на грязной циновке, он часто вспоминал покойную мать, надеясь, что мысли о ней не дадут сойти с ума, а иногда думал о том, чтобы отправиться к ней. Самобичевание постепенно становилось его обычным состоянием.

Так прошли четырнадцать лет. Фоллер из статного красавца превратился в исхудалого седого старика с изрезанным глубокими морщинами лицом. Он всё чаще доставал из-под циновки скрученную из грязной простыни удавку и смотрел на обжитую тараканами трубу под потолком. Ему не удалось помочь жителям Гайи, а единственный костюм, который он наденет в будущем, изготовят из дерева…

Но в один из вечеров железная дверь камеры открылась и яркий свет брызнул в лицо сидевшему в углу Джону. Следователь объявил заключённому об аресте убийцы Тайплера. Как оказалось, группа конгрессменов не захотела принимать новый порядок эмиссии[1] наличных денег, предложенный президентом и Фоллером, и наняла пару бывших вояк. Один выстрелил, другой подбросил улики.

Перед тем как вернуться в большую политику и выдвинуться на президентский пост, Фоллер прошёл реабилитацию в психиатрической клинике. Около года жил на таблетках, набирал вес, посещал кабинет лечебной физкультуры. Свои планы насчёт будущего Гайи он подробно излагал на встречах с избирателями во время предвыборной гонки, и ни одно его слово не было ложью. Уверенный голос, активная жестикуляция, а главное, полный решимости и желания бороться взгляд вызывали у людей доверие. Неудивительно, что Джон на голову обскакал всех соперников.

Достигнув цели, он остался верен словам, но, как оказалось, даже глава государства не всесилен. Аристократия по-прежнему продолжала ставить палки в колёса: голосования в конгрессе срывались, законы продвигались медленно, а деньги, выделяемые из бюджета, порой исчезали в неизвестном направлении. Обеспечить граждан работой, предприятия сырьём, а школы и больницы оборудованием не получалось. За несколько лет ситуация ухудшилась, и на фоне забастовок и митингов Фоллера снова «настигло» психическое расстройство.

История с райским островом поначалу выглядела как спасительная пилюля, но после бесследных пропаж десятков экспедиций президент запретил СМИ даже упоминать об открытии Коулера.

Как избавиться от гложущего сердце чувства вины, Джон не знал, но судьба свела его с таинственной девушкой Сионой Като, пообещавшей помочь в наведении порядка в государстве. Их переговоры прошли за закрытыми дверями, и Сиона, к удивлению граждан, заняла пост вице-президента.

За обманчиво-мягкой улыбкой Като прятались холодное сердце и дерзкий ум. Она не скрывала, что люди для неё просто мусор, загрязняющий планету и не приносящий никакой пользы. Жители Гайи люто возненавидели Като, но предпочитали молчать. Страх очутиться на электрическом стуле или быть приговорённым к расстрелу сковывал каждого, и выплеснуть негатив люди могли лишь вполголоса за закрытыми дверями в собственных кухнях.

За месяц, что Сиона находилась на посту вице-президента, никто так и не смог ничего узнать о ней. Правительственная служба безопасности из кожи вон лезла, чтобы накопать на девушку хоть что-то, но ни базы данных, ни слежки, ни опросы не дали ничего.

А началось всё с письма одного из сенаторов, побывавшего на столичном митинге:

'Уважаемый господин Фоллер!

Пишет вам Стэнли Во ндерланд. Вчера в Спейстауне произошёл один очень интересный случай, о котором вы обязаны знать.

Как вам известно, в мегаполисах Гайи проходят митинги. Люди требуют снизить цены на товары и коммунальные услуги, а также увеличить заработную плату. Мы, разумеется, этого сделать не можем.

Вчера на площади Восходящей звезды митинг вышел из-под контроля. Толпа била машины, окна домов и витрины магазинов. Ни полиция, ни военные не могли с ней справиться. Внезапно из переулка появилась босая девушка в грязном синем платье. Бушующие жители замерли как по команде, а их взгляды застыли на ней.