Но встреча не состоялась. Причиной тому череда странных событий. В тот день, когда я ходил к Солдатенко, сидевший в КПЗ Гончаренко якобы покончил с собой, перерезав вены на руках при невыясненных обстоятельствах.

Ещё в этот же день Осина срочно перевели в областной МВД, как говорили его коллеги — на повышение. Сколько в этом было сарказма, а сколько правды я так и не узнал.

Домашнего телефона младшего лейтенанта у меня не было. Искать его никакого резона. Я решил, что, если понадоблюсь, то милиция меня сама найдет.

Но ни в те дни, ни позже из милиции мне больше никто не позвонил.

Родители Вики, отправили ее поступать в Москву, видимо, от греха подальше.

Она позвонила в день отъезда. Девчонка в шоке от новостей и решения родителей. Она сама не ожидала такого развития событий.

В выигрыше оставалась ее мамаша. Она таким образом убивала двух зайцев одним выстрелом. Избавляла Вику от свидетельских показаний и таскания по судам и избавлялась от меня.

Я очень хорошо понимал, что наша детская привязанность, похожая на первую любовь, ещё не окрепла настолько, чтобы перерасти во что-то серьезное.

В каком-то смысле я был даже рад ее отъезду. Чем дальше она будет от Солдатенко и компании, тем мне легче и спокойнее на душе.

Я даже не успел проводить ее, и мы попрощались по телефону, договорившись созвониться и встретиться после ее возвращения со вступительных экзаменов.

Прошло несколько месяцев. Я благополучно поступил в ВУЗ.

Тёме повезло, его удачно прооперировали и у него всё зажило, не оставив следов, кроме небольшого шрама на месте удара.

Он радовался ему, потому что считал, что так выглядит мужественнее.

Мне удалось отучиться сдать экзамены на инструктора и получить заветную оранжевую корочку подводного пловца ДОСААФ.

Такой в ОСВОДе не было ни у кого.

В начале октября в связи с окончанием сезона меня перевели на полставки в ОСВОД.

Я работал по вечерам и по выходным. Отдыхающих стало намного меньше, многие ребята, которые подрабатывают летом разъехались. Работы от этого меньше не стало, даже прибавилось. Мне выдали со склада не новую АВЛ-1 (модель советского акваланга), но она была вполне в хорошем состоянии.

Имея свой рабочий акваланг, я старался практиковаться, как можно чаще. Теперь мне удавалось погружаться на открытой воде раз в неделю.

Конечно, все оборудование, произведенное в семидесятые в СССР и разработанное в то же время, уступало будущим импортным аналогам и имело свою специфику.

Никаких компенсаторов плавучести — это такие жилеты с воздухом позволяющие держаться или подниматься в воде. Никаких октопусов — дополнительных трубок с нагубниками для того, чтобы дать подышать партнеру, если кончился воздух.

Но жить и работать с этим можно. Строгие правила, построенные на аварийной статистике, делали систему обучения подводных пловцов в СССР одной из лучших и уважаемых в мире.

Числах, в-десятых, октября Николай Иванович вызвал меня двух Серег и на совещание. Поприветствовав нас и усадив напротив за т-образный стол, Николай Иванович вздохнул и сообщил:

— Большой геморрой нам код конец года подбросили.

Было видно, что он очень раздосадован новостью, о которой собрался нам рассказать.

— В следующие пятницу, субботу, воскресенье и понедельник командирую вас в Керчь. На Научно-исследовательское судно «Академик Кобелев». Из Академии Наук археологи прибудут, город подводный искать. Вы поступаете в распоряжение руководился водолазной группы Смирнова Сергея Петровича, — он указал рукой на человека лет сорока пяти сидящего напротив нас.

Мы вежливо закивали. А Иваныч продолжил:

— Им неделю назад фонды выделили. Собираются искать город Акру на глубине пятнадцати метров. Освобождение от работы учебы выпишу. На довольстве вы уже поставлены, командировочные получите в бухгалтерии. Вопросы есть?

Мне идея экспедиции не понравилась с первого дня. Новороссийск в это время года иногда подвергался воздействию сильнейшего ветра, который вызвал шторм и сильные течения.

«Бореаос», ласково прозванный в народе «Борей» или «Борюсиком» шел с гор и опускался в сторону моря. Иногда «Боря» был такой мощный, что разрушал кровлю строений и даже переворачивал вагоны идущих поездов.

Все зависело от того, как быстро менялась температура воздуха. Он мог бесчинствовать от трех суток до двух недель и его отголоски, и волнение доходило до Керчи.