Когда он переставал дуть, в море еще несколько дней наблюдались сильные течения, идущие по северу черного моря с северо-востока на северо-запад в сторону Крыма.

Выходить в море сразу после того, как Боря утихомирился было неразумно. Он мог возобновиться в любую минуту. Лучше было подождать благоприятных условий еще неделю, что мы и предложили, но нас никто не послушал.

Археологи, прибывшие из Академии Наук, имели минимальную водолазную подготовку свежие карточки подводных пловцов.

Многие из них погружались на открытой воде всего один или два раза. Это так же не внушало доверия к идее поисков города, поглощенного морем много веков назад.

Единственный, кто имел более-менее качественный опыт погружения на воде, так это руководитель группы археологов профессор Ниязов. Профессор говорил по-русски без малейшего акцента, очень грамотно и всем рассказывал, что у него русская мама.

Но все они были очень возбуждены и убеждены, что находятся в шаге от великого научного открытия. Проанализировав исторические источники и сопоставив данные с гидрогеологами, они пришли к выводу, что город находится в двухстах пятидесяти — трехстах метрах от берега, на морском плато-возвышении.

Они не очень внимательно слушали нашего руководителя водолазной группы Сергея Петровича и позже нарушили почти все его требования и инструкции.

Вечером обсуждали план погружения.

В нашей группе, которая погружалась было всего шесть человек — Сергей Петрович, профессор Ниязов, я, молодой ученый историк Дима Воронов, археолог Лена Старовойтова, Михаил Кочетков, которого все называли Мишелем. Старшим группы был назначен профессор, что, по моему мнению, не сулило ничего хорошего.

Группу еще должны были сопровождать двое спасателей в двух больших резиновых моторных лодках с запасными баллонами на поверхности.

Получалось, что мы с Сергеем Петровичем должны были страховать группу из четырех ученых под водой.

С корабля замерили динамику ОЧТ (основное черноморское течение) оно было довольно быстрым от 0,5 до 1 м в секунду. Такие показатели говорили в пользу отмены погружения. На что профессору указал Смирнов, но Ниязов был непреклонен. Тогда Сергей Петрович затребовал подтверждения с берега.

Не знаю каким образом они получили добро на погружение у начальства в то утро.

Но я не пытался спрашивать и сыпать соль на рану Сергею Петровичу, видя, что эта ситуация его сильно нервирует и раздражает.

В субботу мы планировали совершить два погружения у плато. И в случае отсутствия признаков затонувшего города, должны были свернуть водолазные работы.

Если же гипотеза ученых подтвердилась бы, то тогда группа должна была расставить буи и совершить серию дальнейших погружений. Первое погружение назначили на 7.00 утра.

Когда мы встали рано утро в 6.30 утра и пошлив кают компанию пить кто кофе, кто чай, ветер был слабым и море относительно спокойным.

Волнение было, но я оценили бы его, скорее в один или полтора балла.

Корабль стоял на якоре. Я вышел на палубу с чашкой чая и разглядывал море.

Я интуитивно чувствовал опасность и ощущал напряжение, потому что ночью мне опять снился тот самый сон, где я проваливаюсь в бездну. Со всеми подробностями. Я снова бродил во сне по дну, сопротивляясь отливу, переговаривался с мичманом и искал затонувший объект.

Я заметил, что стал стал сниться перед тем, как что-то случалось. Настроение от этого было безрадостным.

Единственным слабым утешением было, то что нам выдали по гидрокостюму. Я и этого не ожидал.

Под утро в октябре на Черном море очень холодно, несмотря на среднесуточную температуру в +16 +18 градусов. Вода тоже колеблется у этих значений, хотя иногда течением может приносить теплые воды до 22 градусов Цельсия. Матросы замеряли температуру воды с утра и сообщили о том, что она составляет двадцать градусов.

Баллоны со сжатым воздухом, маски, ласты и индивидуально подобранные грузы были подготовлены еще вечером.

Мы разошлись по каютам после кофе и стали натягивать ГКашки (прим. гидрокостюм на сленге подводных пловцов)

Нас расположили с Сергеем Петровичем в одну каюту еще вчера с вечера. Он скептически поморщился, увидев, что я натягиваю гидрокостюм на плавки и голове тело.

— Кальсоны и тельник брал?

Я отрицательно помотал головой.

— Так тепло же, вода двадцать градусов.