И вдруг – тень! Где-то там, наверху – огромная, чёрная, быстрая тень.

Почему-то мой страх значительно усилился. Хотя, казалось бы, что может быть страшнее падения с крыши?

Подумать о чём-либо ещё я не успела – тень настигла. Меня!

– А-а-а! – заверещал кто-то, задыхаясь от ужаса и бьющего в лицо ветра.

Крылатая громадная тень проигнорировала крик и схватила… рывок! Полёт, куда медленнее и почему-то снизу вверх, а затем – удар!

– О-о-ох, – застонала приложившаяся всем телом я.

И куда-то поползла… оно неосознанно вышло, я просто как на животе лежала, не чувствуя всего тела, так вниз сползать и начала. Сила притяжения, ничего не поделаешь.

И вот сползаю я себе, пытаясь определить, в какой части тела болит сильнее, а далеко-далеко внизу проносится город… Домики, крошечные люди, другие крылатые тени…

Внезапно поняла, что это драконы.

Следом за этим осознанием накрыло другое: я на драконе. Вот прямо… верхом. Но это ненадолго, потому что сползание всё продолжалось, я как раз проскальзывала мимо громадных кожаных крыльев, мощными рывками с гулом рассекающих воздух и поднимающих дракона всё выше в небеса.

– О-о, твою мать! – простонала обречённо, зашарив дрожащими руками вокруг себя в попытках отыскать хоть что-то, что могло остановить соскальзывание и уберечь меня от смертельного падения.

Рука зацепилась за торчащий из хребта шип… я очень постаралась не думать о том, что было бы, урони меня монстрятина прямиком на него, но картинки моего пронзённого насквозь тела сами лезли в голову. Сама же пришла и мысль: зато хоть не соскальзывала бы… Вот оно, позитивное мышление в действии.

Вцепившись в несчастные шипы руками и ногами, я сжималась всем телом и просто молилась о том, чтобы всё это побыстрее закончилось. Мне не было страшно – я находилась в ужасе. В ледяном, сковывающем изнутри ужасе.

Лететь стало чуть легче, когда дракон набрал нужную ему высоту. Больше не было рывком, полёт стал плавнее. Даже холод не терзал – исходящий от покрытого толстой чёрной кожей дракона жар не позволял замёрзнуть. Правда, меня всё равно трясло – от ужаса, да.

Всё это продолжалось довольно долго. По моим ощущениям, мы летели половину дня точно, а я даже оглядеться не могла, скованная страхом и вжимающаяся в шипы монстра.

Когда его громадная туша пошла на снижение, я едва не разрыдалась от облегчения, но сдержалась и ухватилась ещё сильнее, хотя руки уже занемели.

Посадка вышла… сложной. Для начала, снижающийся монстр резко изогнулся. Не сумев удержаться, несчастная я оказалась в состоянии свободного падения… секунд на пять, затем был рывок, а после – размеренные шаги.

Сжавшись, я всё ждала удара о землю, но ничего такого не было.

Сглотнув, с трудом разлепила мокрые от слёз ресницы, поняла, что, похоже, уже давно плакала, потому что всё лицо было мокрое и холодное. Подняв взгляд, натолкнулась на хмурое, почти мрачное лицо Ренеда.

Мужчина не глядел на меня, устремив тяжёлый взгляд вперёд и удерживая крепко и легко, словно я ничего не весила.

– Ренед, – позвала тихо и глухо.

У мужчины дёрнулась щека, но на меня он всё же посмотрел.

Сделав ещё одну попытку проглотить противный вязкий ком в горле, разлепила пересохшие губы и прошептала:

– Пожалуйста… больше никогда так не делай. Я… буду ходить пешком и пересекать моря вплавь, если понадобится, но больше никогда и никуда вот так не полечу…

С каждым моим словом он мрачнел всё сильнее и становился всё злее, а в итоге сказал хмурое и холодное:

– Ты устала.

Я сжималась и продолжала находиться в ужасе, а ещё казалось жизненно важным добиться кое-чего.

– Пообещай, – потребовала тихо и слабо, заглядывая в его тёмные глаза. – Пообещай, что я с тобой больше не полечу.

Ренед Энейх поджал губы… и упрямо промолчал.

– Ты не скорпион, – вздохнула ничуть не расслабляющаяся я, – ты телец. Упрямый, как баран.

Мужчина раздражённо вздохнул, тяжело выдохнул, но вместо каких-либо слов вдруг спросил:

– Какие букеты тебе нравятся?

– Только не венерических заболеваний, – отозвалась искренне, устраивая голову на его груди.

Ренед решил, что лучшая тактика в общении с оказавшейся в теле его жены девушкой – молчание. Полное и абсолютное. В молчании мы пересекли несколько коридоров и лестницу, спустились на три этажа ниже, миновали ещё один коридор, бежево-розовенький такой.

У одной из дверей мужчина вдруг тормознул, крайне странно покосился на меня, а в итоге повернулся и пошёл дальше. Свернул в десятую дверь, уверенно пересёк богато, но бездушно обставленное пространство, осторожно опустил меня на постель и, выпрямляясь, сухо сообщил: