— Вон там, на площади, под звуки флейты выстраивались полки к смотру.

Красавцы гренадеры. Кто там еще-то был? Драгуны, на белых лошадях генералы…

Слышишь, флейта?

— Где, прямо там, что ли? А я не слышу никакой флейты.

— Плохо слушаешь. Только не лезь на подоконник, — Эля задумалась. Очаровательное действие человеческого ума — воображение! Далекое прошлое или далекое будущее? Смещение времен!?! А вдруг реальность?

… Шепот. Где-то совсем рядом, у Рембрантовских картин. А-а… Две фрейлины — Стефани Радзивилл и Александра Россет. Изящные, неописуемо красивые, как во сне. Они шепотом, с переплесками тихого смеха, обсуждают сватовство к прекрасной Стефани кузена государя. Завидная партия, или не очень? Для него — да. Стефани сказочно богата. Она владелица громадного числа душ, имения в Несвиже и замка в Кайданах.

— Здесь так чудно! — вздыхает Александра. — У этих чудесных полотен мы и придумали ответ герцогу! Потом поедем кататься по Невскому с Богданкой на запятках.

В соседнем зале движение — там лакеи под руководством породистого, в баках, обер-гофмаршала расставляют золотые рамы. Сегодня вечером в них великосветские красавицы Петербурга будут изображать произведения великих живописцев. «Живые картины»…

— Великосветские красавицы… Как они двигались? О чем думали? Изысканность манер, прихотливый тон речей. Смогу ли я так? Вряд ли. Я же совсем другая. Извоженная порядком об терку нашего замечательного времени. Богачка Стефани… Величие, — Эля усмехнулась, — когда у тебя ворох прислуги и ты истончена во вкусах, привязанностях…

— Мам, я хочу в туалет!

— А, Господи, бежим скорее!

Потом дома Петя долго не мог заснуть, а город уже дремал сонными звонками трамваев, поздними прохожими и оцепеневшими домами.

Город, я лечу к тебе!

Я хочу быть с тобой!

Но ты уже умер…

Город! Я лечу к тебе!

Но нахожу лишь

Холодный труп, оплакиваемый

Старым небом.

От тебя веет холодом.

Ты безразличен ко всему живому.

Ты отошел в лучший мир —

Мир памяти!

Город! Я люблю тебя.

Я помню тебя…

В Уфе Петька заболел. Эля набирает номер телефона Рудых.

— Сейчас приеду, — отзывается с того конца провода Сережа. Он приехал скоро и осмотрел больного малыша.

— Ты, мнимый больной! Чего куксишься?

— Сереж, что у него?

— Ничего страшного. Обыкновенное ОРЗ!

— Что это?

— Это такое острое респираторное заболевание, которым сейчас болеют практически все живущие на земле.

— Вот ты объясни мне, темной женщине, почему в нашу жизнь постоянно вторгаются эти вонючки-болезни?

— Э-э! Это вопрос вопросов! В этом самая прямая заинтересованность нашей родной матушки-Земли. Человек все время ее насилует, развивая свою неуемную хозяйственную деятельность.

Короче, он ей порядком поднадоел, и она хочет от него избавиться любыми путями. Вот и затевает эту биологическую войну с нашим братом, человеком.

Отсюда всякие гриппы, холеры…

— А раньше как же? Человек тогда еще смирным был, никаких там атомных станций, нефтяных скважин. Эпидемии же все равно были?

— Так Земля же умная. Она уже тогда догадывалась, что этот поганец-человек может доставить ей кучу неприятностей!

— Но люди-то! Жалко нас!

— Вот в этом и заключается парадокс существования всего живого Естественный отбор нужен, но он безнравственен. Как говаривал один наш лектор, — Сережа поднял брови, оттянул вниз нижнюю челюсть, напрягся и выдал с акцентом, — э-э… Гмм… Я вам покажу, кто есть… где!

Эля рассмеялась:

— Сережка, как ты здорово всем подражаешь! Вот талант пропадает!

— Замечательно, что он при этом стучал, вывернув неловко руку, своей указкой по внешней стенке кафедры — вот так.

И даже больной Петя заморгал воспаленными глазенками и издал подобие смешка.

Ночью у Петруши жар спал. А Эльмира уже не может спать. В голове крутятся слова из текста «Анны Карениной». Неожиданно всплывает в памяти одна встреча в Питере. Благородный, седовласый старик. Они с Петей познакомились с ним в сквере на набережной Невы.

— Какая публика! — улыбнулся он, глядя на маленького Петю. Блеснул ряд ослепительных искусственных зубов. Руки старика покоились на набалдашнике палки.