– Ладно, посмотрим, дальше слушай. Где-то через неделю товарищ Запорожец, взрослый, блин, дядька, не выдержал и похвалился перед Владимиром Петровичем Потемкиным. Вряд ли ты его знаешь, одно время был замом у Литвинова, а сейчас занимается просвещением. Так вот, Запорожец Потемкину типа: «А не нужна ли вам такая агитация в школах?» А сам, злыдень, наш комикс ему подсунул, вернее копию, напечатанную в типографии. Понимаешь, думаю, какое там качество стало, но Потемкин все равно впечатлился и про агитацию обещал подумать.

– Это что ж выходит, Валера теперь и для школьников будет плакатики рисовать?

– Не знаю я ничего насчет плакатиков. А знаю, что Потемкин на одном из приемов, устроенных для американцев, показал комикс их послу Лоуренсу, как там его, вроде бы Штейгарту. А тот, собака американская, возьми и предложи за него, вернее за всю серию, десять тысяч долларов.

– Сколько?! Сколько?!

– Нормально у тебя все со слухом. Десять тысяч американских тугриков.

– Это ж прорва денег! За рисунки! Офигеть!

– Вот и молодчики Анастаса Ивановича возбудились, – улыбнулся Командир и, видя непонимание в глазах Барса, пояснил: – Микояна, он у нас нарком внешней торговли.

– Ну так правильно. Надо скорее деньги брать, пока не передумали.

– Ох, товарищ Октябрьский, уж вы-то должны понимать текущий момент. Да, у нас чугуний пока дороже идеи, но, если буржуй с ходу предлагает рупь, надо как минимум требовать два.

– Э… Двадцать тысяч?!

– Не о том ты думаешь, Андрей. Не сбивай.

– Виноват. Молчу.

– Короче. Поскакали эти ироды к Валере. Нет, они, может быть, и не хотели, но посол этот американский настоял, что на контракте Валерина подпись нужна. Думаю, хотел лично с ним познакомиться.

– А для чего? Не переманить же хотел?

– Переманить не переманить, а личные впечатления, сам знаешь, важны. Потом, любой капиталист знает: выгоднее всего работать без посредников. Не отвлекай, говорю. В итоге пришли они к младшему сержанту Валерию Романову и бумагу под нос ткнули – подписывай. Но Валера у нас кремень, без консультации со мной подписывать что-либо отказался. Я с ним по душам, наверно, больше всех общался, то, что парень с характером, сразу заметил. Тихий, спокойный, в рисовании самореализовался и никуда особо не лезет, но с внутренним стержнем парень. Я ему специально про такую ситуацию не рассказывал, в мыслях не было, что она может возникнуть. Зато рассказывал про то, что не только рисунок или книга, но и концепция или даже идея имеют стоимость. В будущем, когда наступит эпоха роботизации, вообще культурные и духовные ценности взлетят в цене.

– Духовные?

– Имею в виду не религиозные, а нравственные. Хотя написанная от руки, скажем, в тысяча восемьсот четырнадцатом году икона в две тысячи четырнадцатом, может быть, будет дороже автомобиля стоить. А автомобили будут роботы собирать с такой скоростью, как Сергеевна пирожки лепит.

– Вот люди заживут. Да, Командир?! Иконы-то, наверно, только в музеях будут, кому они нужны, зато у каждого машина. У каждой семьи квартира своя, с горячей водой, с радио и даже с магнитофоном.

– Товарищ Октябрьский, прекращайте меня перебивать!

Барс вытянулся в струнку и, задирая подбородок к небу, отчеканил:

– Прошу меня простить, ваше высокоблагородие! Больше не повторится, ваше высокоблагородие!

– Тьфу на тебя. Как был балаболка, так и остался, – попытался нахмуриться Командир, но в итоге махнул левой рукой, не занятой тростью, и улыбнулся. – В общем, на Валеру они насели конкретно, даже какого-то полковника привели. Почему сразу не генерала, непонятно. Дошло до того, что ребята Микояна его запугать попытались. Торгаши! Бойца нашей бригады – запугать! Представляешь?!

– Суки!

– Именно! Но Валера им и выдал. Вообще, в каком-то смысле ему не повезло, что товарищи из наркомата торговли были рядовыми клерками. Ну ладно, пусть не рядовыми, но все равно простые исполнители, и товарищ Романов был для них простым сержантом с каких-то там «кратких курсов». Обидно только, что американец все это наблюдал, потешался, наверно, над нами.

– Над нами?

– Над русскими. В общем, мне рассказали три версии событий, я тебе сейчас пересказываю со слов Валеры. Полковник его поставил по стойке смирно и начал орать, что, если он немедленно бумаги не подпишет, службу продолжит в Анадыре.

– Где-где?

– В Анадыре. Это на самом деле жопа мира. Я еле нашел на карте. Рабочий поселок Анадырь. Население чуть больше трех тысяч. Находится в зоне вечной мерзлоты на берегу Тихого океана, рядом с Беринговым проливом. И до Америки оттуда гораздо ближе, чем до Хабаровска.

Барс присвистнул, но благоразумно промолчал, ожидая развязки.

– Короче. Валера как стоял по стойке смирно, так и выдал: «Готов служить Родине в любой точке Советского Союза! Только, товарищ полковник, не забудьте уведомить о вашем приказе особый отдел округа. А лучше сразу армейского комиссара второго ранга товарища Запорожца, чье особое задание я в данный момент выполняю».