Единственно, кому это дело нравилось, это самим пациенткам. Больные женщины быстро поправлялись, одна за другой. А ведь до этого им суждено было превратиться в инвалидов. Некоторые были уже приговорены к смерти. Оказалось, что тепло действует не только на микробы гонореи. Эллиоту попадалось много женщин с тазовыми абсцессами после родов, после абортов; эти женщины были заражены всеми видами микробов, занесенных руками и инструментами врачей. И большинство из них убеждалось в том, как сильное внутреннее прогревание горячей бутылкой быстро прекращало сжигавшую их лихорадку, как оно успокаивало жестокие боли в животе, возвращало больным утраченную бодрость и силу. Их счастье, что Эллиот не был охотником за микробами. Удача для науки, что он был только скромным врачом. А иначе как бы он мог с таким простодушием пользовать своей горячей бутылкой всех без разбора больных женщин, независимо от характера терзавшего их микроба? Если бы Эллиот был охотником за микробами, он подумал бы, вероятно, о том, что тепло может убить зародыша гонореи, который не выносит длительного нагревания, но будет бессильно против стрептококка, который гораздо выносливее и не очень боится тепла.

И не глупо ли было, в самом деле, думать, что его резиновая игрушка может поражать все без исключения микробы, когда ни сыворотки, ни вакцины, ни химические препараты, изготовленные крупнейшими учеными, не могли убить ни одного из них? Эллиот продолжал свои опыты. Первое время он даже не протоколировал их.

– Какие там протоколы!
– кричал он своей жене Лилиэн.
– На кой черт мне сдались протоколы? Все равно никто не поверит!

Но вот спустя несколько месяцев в лабораторию известного в Сан-Франциско бактериолога стали поступать большие серии тонких стеклянных пластинок. На них, как указывалось в сопроводительных бланках, были нанесены мазки гнойных выделений, взятых у зараженных женщин. На этих кусочках стекла лаборант находил мириады крошечных шарикообразных микробов. В последующие дни, когда женщины начинали поправляться, нашему бактериологу становилось все труднее и труднее находить в присланных образцах зловредные зародыши. Под конец они совсем пропадали.

– Кто и что делает с этими женщинами? Не понимаю...

– А вы разве не слышали? Это лечение доктора Эллиота. Внутренним теплом.
– Почтенный охотник за микробами налетел на маленького доктора. Где доктор Эллиот выискивает эти образцы? Конечно же, не у тех женщин, которые были так тяжело заражены. Эти слова сопровождались циничной улыбкой.

Эллиот вспыхнул: "Черт вас дери! Берите сами образцы, если не верите!" Циник стал приходить сам и день за днем брать образцы выделений у поправлявшихся пациенток Эллиота. Вскоре охотник за микробами перестал смеяться.

IV

В медицинских кругах Сан-Франциско пошли всякие слухи и разговоры. Рассказывали о случаях перитонита, заведомо смертельных, но окончившихся выздоровлением. Больных не оперировали. Их лечили по способу Эллиота. Эллиот приобрел видного сторонника в лице талантливого профессора Кукингэма, который в своей клинике с успехом применял лечение внутренним прогреванием по Эллиоту. Он отметил поразительно благотворное действие тепла, которое по своей температуре должно было обжигать больных женщин.

Однако это еще не означало, что Эллиот признан. Это было далеко не так. Дружески настроенные товарищи-врачи приходили к Эллиоту и, не оспаривая правильности его метода, тем не менее советовали ему бросить свое грязное и канительное лечение. Но не потому они это делали, что им не нравилось видеть, как он спасает женщин, которых ни сыворотки, ни лекарства, ни хирургия не могли спасти. Вовсе нет! Наши рядовые врачи всегда рады приветствовать спасение человеческой жизни. Их совет Эллиоту прекратить свое оригинальное лечение был основан на чисто экономических соображениях. Содержатели конских дворов в извозчичьи времена, вероятно, с такой же ненавистью смотрели на только что появившиеся автомобили. Вы только подумайте! Опытные хирурги и гинекологи потратили не одну тысячу долларов на усовершенствования в своей специальности. И вдруг какое-то дешевенькое лечение горячей водой грозит отнять у них столь доходную статью, как хирургические операции. Но возьмем и другую сторону дела. Предположим, что Эллиот действительно искусно проводит свое тепловое лечение. Но разве можно доверить нашим небрежным врачам и сестрам лечение водой, нагретой до 145° * по Фаренгейту? Они ведь сожгут несчастных больных! Это лечение рискованно. Оно хлопотливо и грязно. Оно отнимает ужасно много времени.

* = 62,7°С.

В этих возражениях было достаточно горькой правды, чтобы привести Эллиота в бешенство. Как в свое время Земмельвейс, Эллиот чуть было не попал под угрозу отлучения от медицины за сомнительную практику. Как Земмельвейс, который останавливал на улице ожидавших потомства родителей - совершенно чужих людей!
– наш маленький доктор-одиночка наделал деревянных моделей и заказал резиновой фирме тысячу семьсот внутренних бутылок, собираясь учить мужей самостоятельно лечить своих жен. Он закупил оптом большую партию ванных градусников для предполагаемого домашнего лечения. Однако ему пришлось отказаться от этой затеи, потому что дешевые градусники врали чуть ли не на десять градусов.

Семь лет он одиноко возился со своим новым лечением.

За это время он успешно провел свыше ста пятидесяти случаев тазовой инфекции у женщин, тяжело зараженных различными микробами при родах и абортах. Ни одна из его больных не умерла. Он ждал медицинской славы, но видел вокруг себя штыки. Это было похоже на то, как если бы хорошая собака спасла утопающего ребенка и вместо похвалы и вкусной кости получила пинок ногой. Наш маленький доктор не мог больше этого выносить. Он бросил Сан-Франциско и переехал в Сиэттл.

Это было в 1927 году. Откуда взялся этот новый доктор, Чарлз Роберт Эллиот, заявляющий, что берется вылечить неизлечимую гонорею одной только горячей водой? Чем он может помочь несчастным уличным девушкам, отверженным существам, признанным угрозой для общества и запрятанным в городскую больницу? По существу говоря, эти девушки были под арестом. Они были носительницами гонорейной заразы, которая, согласно отчету Службы здравоохранения США, является для женщины "разрушительной болезнью, влекущей за собой бесплодие, инвалидность, непобедимую инфекцию и очень часто тяжелое оперативное вмешательство; борьба с нею составляет главную часть работы специалистов по женским болезням".