Ад отходит и я по крайней мере могу дышать. В такие моменты ты понимаешь, что кислород дороже любого золота. Дышать — это так естественно, но мы не всегда понимаем, как это важно. Мы не видим кислорода, но это не значит, что мы можем без него жить. Так, наверное, и с любовью.

— Тише, не плачь, — усыпая моё заплаканное лицо поцелуями, тихо шепчет Майкл.

Я обнимаю его, ощущая как паралич отпускает мышцы. Закрываю глаза и утыкаюсь носом в его теплое плечо. Эти объятия как союз мертвеца и живого человека. Он — живой, а я, кажется, умерла.

— Зайка, мне кажется, что стоит поменять психолога. Я за тебя боюсь, — а я за тебя молюсь.

Психолога и правда поменять стоит, мои кошмары с каждым разом становятся всё реалистичнее. Мне даже страшно представить, что будет дальше.

— Стоит, только если ты расскажешь, почему на тебя наезжал Саймон, — и почему я вспомнила об этом именно сейчас?

— Малышка, не переживай, это мужские дела. Маленьким девочкам не стоит об этом париться. Всё нормально… — прижимая меня к себе так крепко, что ребра начинают хрустеть, Майкл утыкается носом в мою шею. Щекотно, ну хоть что-то я чувствую помимо фантомных болей в районе грудной клетки.

— Надеюсь… — говорю и зарываюсь пальцами в его непослушные волосы. Так бы и провалялась с тобой в объятиях и, главное, больше не засыпала.

Лучи солнца пробиваются сквозь занавески на окнах, и меня удивляет, что Миссис Тёрнер всё-таки уговорила своего сына на шторы в его комнате. Забавно, что я вспомнила о мамах после вчерашнего вечера. Мамы меня теперь очень беспокоят и причем сразу две.

— Ты знал, что моя мама крутит роман с Руни Стелс? — если он в курсе, я ему устрою.

— Что? — Тёрнер отстраняется и смотрит на меня шокированным взглядом, либо ему нужно дать Оскара за лучшую драматическую роль, либо он действительно ошарашен от услышанного.

— Когда я пришла домой, они целовались на кухне…

— Ммм… Я бы посмотрел… — он в буквальном смысле мурчит, произнося свои бесстыжие слова.

Вот только Тёрнер способен все испошлить и сменить направление разговора в одну секунду.

— Майкл! Ты обалдел! — слегка шлепаю его по попе, чтобы он наконец-то угомонился.Но его это только ещё больше заводит.

— Что? Ты свою маму как будто не видела… Она, конечно, строгая, но такая горячая, — его глаза искрятся от веселья и, кажется, похоти.

Бррр… Ну как можно такое говорить. Это же, блин, моя мама!

Непроизвольно вздрагиваю, а затем закатываю глаза.

Майкл смеется, его явно забавляет моя реакция.

— Тёрнер, прекрати! — заливаясь смехом, пытаюсь внятно проговорить всего лишь короткую фразу.

— Вот, ты уже смеёшься, — целует в лоб. Боже, ведь только Майкл может меня рассмешить даже тогда, когда я чувствую запах смерти. Мир останавливается всего лишь на мгновение, чтобы запомнить этот яркий момент.

А вы стараетесь запомнить, как ощущаете его прикосновения, запах, дыхание?

То, как бьётся сердце рядом с ним? Я бы продала душу дьяволу только за то, чтобы не забывать таких моментов никогда. С ярким воображением их можно воспроизводить в своей голове снова и снова, пока сердце не перестанет биться.

И когда я стала такой фаталисткой? Когда смерть стала ходить по пятам?

Точно, я же умерла.

Жизнь никогда не будет прежней. Я буду хвататься за частички счастья, что разносит время по ленте под названием “Жизнь”, чтобы осознавать реальность, осознавать, что бьется сердце, и душа никуда не улетела. Я здесь, я всё-таки здесь.

***

10 марта 2008 года. Выходные прошли в полной агонии. Молчаливая мать, будто она совершила самый страшный грех на земле. И ебаные кошмары. В воскресенье было хуже, чем в субботу, а сегодня хуже, чем вчера. Меня злит и пугает моё состояние одновременно, не думала, что могу быть такой слабой. Что не смогу поговорить с мамой, что не смогу отличить реальность от сновидений.

Сара О`Нил — ты чертова размазня!

Ты даже не можешь сказать, что тебе нужна помощь.

Школа, долбанная школа. Эти косые взгляды, словно я единственный инвалид в целом мире. Друзья, озабоченные собственными проблемами. Командой по черлидингу, парнем, играющим в театре со своей бывшей. Всем, чем угодно, только не тьмой, поглощающей Сару О`Нил.

Сегодня я проснулась раньше обычного, опять в кошмаре, не отличимом от реальности. Райан в который раз произвел выстрел. И только бабушка смогла меня разбудить. Она конечно была в шоке, и еле смогла прийти в себя, даже предлагала не идти в школу. Конечно я всё-таки приперлась на занятия, ещё и на полчаса раньше положенного. Всё это время мне пришлось просидеть в полной тишине, пока в класс не вошла Адель Моринг.

Она не поздоровалась, лишь кивнула и села за свою парту. Я всеми фибрами души чувствовала, что она хочет обернуться и поговорить. Но что-то мешало ей. Возможно, гордость.