— Прости, — отчётливо подумала я, — я не знаю как тебе помочь.

Ответ пришёл незамедлительно:

— Просто будь рядом…

И тут я проснулась, вся в слезах и все такая же старая. Приютившая меня старуха усмехнулась и продолжила скоблить непонятно откуда взявшуюся свежую шкурку лисы, может, пока я спала- она проверяла свои силки? Уютно трещал огонь в печурке, а свет давала масляная лампа, за окном была ночь и завывал ветер.

— Ты что ж, думала, что все по настоящему? — старуха испытующе взглянула на меня, я покачала головой, ко мне пришло отчетливое понимание, что это был лишь сон. Но последние слова моего защитника до сих пор звучали в ушах.

— Не бывает так, деточка, — сказала старуха, — счастье нужно заслужить.

Я выпучила на неё глаза, почему она называет меня так, будто мне двадцать лет, когда я выгляжу старше неё.

Старуха правильно поняла мой недоуменный взгляд:

— Что ты смотришь? Думаешь я не вижу, что на тебе проклятье? Вижу и очень отчётливо, нашла кому дорогу переходить, Богине!!! Девка неразумная! И ведь помрешь, прежде, чем сможешь заслужить прощение.

Я жестами попросила блокнот с ручкой, старуха кряхтя притащила заскорузлый огрызок карандаша и рваный листок бумаги:

— Как заслужить прощение? — вывела я неверным почерком.

Прочитав, старуха посмотрела чёрными, как тьма глазами и произнесла:

— Дура ты! Богиню Жизни только любовью умаслить можно. Как поправишься, в храм иди, после обряд проведём, спросим, какое земное средство тебе помочь может.

И она отвернулась от меня, дав понять, что разговор окончен.

Поправлялась я долго, старая голова все болела и болела, даже когда от раны уже ничего не осталось, меня продолжали мучить головные боли. Слабость я смогла превозмочь только на третьей неделе лечения у травницы. Именно так называл окрестный люд приютившую меня женщину. Она жила в лесу так долго, что и сама уже не могла вспомнить сколько. Откуда она пришла никто не знал, а она не рассказывала, но помогала всем желающим. Избушку травница заняла пустующую, раньше это был охотничий домик одного из мелких аристократов, но после того, как она поселилась там, больше никто не претендовал на это жильё. Да и охотится стали милями двадцать южнее, чтобы лишний раз не встретить согбенную фигуру в лохмотьях.

На мой вопрос о её настоящем имени, старуха пожевала губами и ответила:

— Настоящее не скажу, я его уже и забыла давно, называй меня Кайра.

Так я и стала делать.

Дни тянулись один за одним, Кайра продолжала лечить меня также, как и всех страждущих, приходящих к ней днём. А вечером она чинила утварь, проверяла силки и развлекала меня байками, о своей жизни, легендами о богах и свойствах трав.

Я слушала и начищала многочисленные котлы, и готовила пищу на утро. Зимние холода сменились ранней и тёплой весной. Прошло не менее трёх месяцев, прежде, чем Кайра вновь заговорила о Храме.

— Гонит тебя туда судьба, не юли, — сказала она твёрдо, однажды утром, поймав меня на перетаскивание дров. Травница категорически запретила мне подымать что-то тяжелее кошки. Кстати, о кошках, лев больше не появлялся ни во сне, ни наяву, я могла только гадать выжил ли он.

Кайра отобрала у меня связку дров и подтолкнула к дому — переодеваться.

Я натянула своё единственное уцелевшее платье, то, в котором я была в тот далёкий день, и положив неизменный блокнот с карандашом в карман юбки, пошла по проторённой тропке в ближайшее село. От Шурана оно отстояло миль на двадцать, Войрен не поленился увезти "труп" подальше от своего дома, а я больше не стремилась в этот большой город, так как ни документов, ни денег у меня не было. Я была абсолютно нищая и одинокая немая старуха. Одна радость, что храмы Богине Жизни ставили во многих сёлах и деревнях, так что не надо было ломать голову, как до него добраться.

Храм вынырнул неожиданно, стоило мне только выйти из леса. Похожее на половинку яйца, здание символизировало неразрывность жизни и вечную круговерть судьбы.

Традиционно в храме жизни служили женщины-жрицы. Одна из них и встретила меня на входе в открытое святилище:

— Дитя моё, — такое обращение они практиковали от имени Богини, сама же жрица могла быть очень молодой, но они одевались в скрывающие лица и фигуры одеяния, поэтому определить возраст не представлялось возможным, — какова твоя печаль?

Я протянула приготовленную записку: "Хочу остаться в храме на ночь".

Жрица замешкалась с ответом, подобные действия давно уже не практиковались, раньше паломники искали ответа с помощью вещих снов, и для этого приходили в храм под крыло Богини Эльрау — Богини жизни, судьбы и любви. Постепенно с распространением магов и доступности их услуг, многолюдные раньше Храмы стали пустеть. Но Патриарх запрещал закрывать даже самые забытые Храмы, руководствуясь одними ему доступными знаниями, вера претерпевала не самый лучший свой период, но держалась, и в том числе, благодаря поддержке короны, точнее матери императора — ярой приверженки Богини Эльрау.

— Что ж, я провожу тебя в келью.

И она бесшумно пошла вперёд, не оглядываясь и понуждая меня следовать за жрицей. Закутанная фигура остановилась у входа в каменный мешок, там был лишь деревянный топчан и стол.

— Это твой приют на ночь, я принесу лежак и одеяло. И жрица поспешно удалилась.

Вернулась она быстро, неся тощий матрас, набитый соломой и стёганное одеяло.

— Вещих снов, тебе путница, — произнесла она ритуальную фразу, я лишь кивнула в ответ.

Сон все не шёл ко мне, кельи никак не отапливались, и никакого источника света у меня не было. Озябнув, я решила прогуляться перед сном, ночью храм пустовал, тёмные фигуры Богини в разных ипостасях окружали алтарь, на котором уже догорал традиционный синий огонь. Такой цвет достигался путём добавления в пламя специального порошка. Я присела отдохнуть на бортик небольшого бассейна и омыла в нем руки. Лёгкое движение на краю зрения привлекло меня, рядом со мной стояла та старуха из цирка. Я растерянно смотрела на свершившиеся чудо и глупо моргала.