Не сходя с места, Рыкуй щедро выделил для нас пустой сундук с тяжеленной крышкой. Пока парни перетаскивали имущество, Рыкуй поведал, что лишился кисти двадцать лет тому, в кровавой схватке с ватагой дреговичей не пожелавшей платить мыто полоцкому князю за дневку на городских причалах. К ним с предъявой, а они за топоры.

Шепет и Рыкуй тогда при боярине Головаче в дружинниках ходили, в Полоцке с ним начинали. Там и закончили. Сейчас живут как все, хозяйство ведут, внучат балуют.

– Никогда бы не подумал, что эти жабьи дети способны так яростно драться. Еле их угомонили. Шепету булавой глаз вынесли, лишь шелом от верной смерти и упас. Я тогда десятником был, мы к ним в лодию попрыгали, встретили они нас как полагается, тут ничего другого и не скажешь. Одного я в тесноте зарубил, а их главарь единственным на всю шайку мечом руку мне отсек. Гляжу, лежит моя родненькая, волосатая лапа передо мной, топор сжимает. Дрягва не заметил, что у меня в другой руке нож, добивать кинулся. Жаба.

– Говорят, у них в болотах самое лучшее железо, - вставил подошедший Жила.

– Железо, может и лучшее, но ковать из него что-то стоящее они сроду не умели, - проворчал Рыкуй.

– Это верно, - весомо согласился Шепет.
– Криворукие у них ковали.

Теперь они вдвоем в глубоком запасе. У Шепета оставшийся глаз слепнет с каждым годом все сильнее, а Рыкую без десницы не дружинится совсем. Службу несут лишь когда у боярина возникает в них острая нужда, а возникала она крайне редко. Сейчас же дело совсем иное, нужда из нужд.

Сама служба не трудная: троим-четверым нужно постоянно находиться при тереме, остальные дружинники на всякий случай должны всегда быть поблизости и в боевой готовности, из города без разрешения не отлучаться. Городок, хоть и не большой, народу хватает всякого, есть и свои нравом дикие да вороватые, пришлых полным-полно. Особое внимание следует уделять причалам и торгу, именно там происходит большая часть непотребщины, за которую боярин вправе наложить денежный штраф в свою пользу - виру. Бывают случаи, когда одной вирой не отделаешься, тогда проводится судебный поединок, либо самая настоящая казнь по всем правилам и со всеми атрибутами этой темной эпохи.

Сопровождение боярина в поездках и охотах - самая занимательная часть службы. Охрана обозов посложнее, но там и платят больше. А уж военный поход - совсем другая песня, но, поскольку, сам Головач в походы без Рогволда ходил крайне редко, то и поживы с этих походов дружина видела так же нечасто.

Жалование у простого дружинника составляет два серебряных дирхема в неделю, десятника - три. Не разгуляешься, зато стабильный доход при непыльной работенке. Вот только в последнее время нелегко было при боярине. То за разбойниками по лесам гонялись, то брата боярского с урманами усмиряли. Много событий. За год больше, чем за прошлые десять. Городским болтунам на языки богато попало для смакования и пересудов.

При упоминании разбойников парни мои в смущении отвели глаза, детское лицо Одинца даже слегка покраснело. Рыкуй с Шепетом этих метаморфоз будто бы не заметили и я не знал в курсе они наших былых «подвигов» или дипломатично не показали вида.

Пока я мысленно прикидывал что да как, Рыкуй объявил, дескать, на сегодня превращение нас в дружинников заканчивается и продолжится на следующий день уже по-настоящему.

Я спросил Рыкуя чем будем заниматься остаток дня, он с напускным безразличием пожал плечами:

– Ты десятник, ты и думай.

Хм, вот как? Понятненько, значит истинная служба начнется только завтра, а сегодня еще есть время полоботрясничать. Я как командир отделения решил прибрать инициативу.

– Кстати, Шепет, а что в тех глиняных горшках с ручками в подвале?

– Ах, да вино, - пренебрежительно бросил Рыкуй.

– Что за вино?

– Обычное, заморское, ромейское. Девять корчаг осталось, амфор, если по-ненашему. Дорогущи-и-е. Головач на праздники любил сам приложиться и других угостить.

Точно - амфоры! Их в музеях навалом в виде глиняных черепков, есть и склеенные реставраторами, на вид точно такие как в боярских закромах. В древности такие амфоры использовали как раз для хранения вин и масел. По телеку как-то показывали...

– И вы молчали?

– О чем?
– не понял сути претензии Шепет.

– О том, что в них вино.

– Мы думали ты знаешь.

– Откуда? Может у них там капуста или огурцы соленые?

Повисла пауза. Я смекнул, что сморозил очередную ахинею. Широко улыбнулся, типа пошутил и тут же предложил отметить наше знакомство и мое официальное вступление в должность за общим столом. Бывалые вояки тут же смекнули куда я клоню и возражать не стали, поди, за хозяйством своим с бабами да внуками по мужской компании истосковались. Ничего, сейчас я им существование облегчу. Не знаю почему, но мне очень хотелось расположить к себе этих основательных мужиков и доверять как своим.

– Пошли в корчму! Только надо одну амфору с собой прихватить, мне мед ваш бродячий вот уже где. А лучше - две! Хочется настоящего вина испить, разве мы не богачи, не можем себе позволить? Шепет, дуй в подвал, я все оплачу! А я пока Завида упрежу.

Жарища стояла просто несусветная. Рубаха так прилипла к спине, что кажется, рвани ее, отстанет вместе с кожей. Мало, что жарко, так еще и душно. Амфоры еще эти ни разу не легкие, литров на десять, наверное, каждая. Городишко как вымер. Узкие, тенистые улицы с истомленной на солнце зеленью пусты и немы. Пахнет детством и свободой. По пути я попросил ненадолго зайти на торг, настала пора организовывать местную преступность, выводить, так сказать, на новый уровень.