Среди колоритных дядек создалось некоторое волнение и двое из них выволокли в середину круга кого-то в их руках совсем обмякшего. Ба, да это ж старина Корш собственной персоной! Следующая пара под локти вытащила из кустов... Бура. Он находился в полуобмороке, руки за спиной связаны, подогнутые колени бороздили лесную траву.

Пленников поставили рядком в унизительно-рабских позах. Обоих поддерживали с боков, не позволяя упасть. Вожак сборища не мешкая подскочил к Коршу и с хрустом саданул кулаком в торец, а потом сразу ногой под дых. Корш дважды дернулся в руках своих мучителей как подбитый летчик на ремнях самолетного кресла и кровью из носа залил грудь в разрезе меховой жилетки. Над поникшими головами взлетел и стал стремительно падать вниз меч. Я даже зажмуриться не успел как клинок со свистом опустился на шею Корша, разом отделив плешивую голову от безвольного туловища.

Ни хрена себе! Ну и дела! У меня перед глазами происходило самое настоящее массовое смертоубийство, мокруха то бишь, при чем самая варварская.

– Эй, Шалим! Тут еще трое!

Из леса справа от землянки выскочили шесть мужиков, копьями перед собой толкая связанных Завида, Праста и Невула. Праст с Завидом злые и окровавленные, у Невула с головы через ухо обильно течет кровь.

– Сюда ведите!
– рявком отозвался волосач и сделал пригласительный мах мечом.

Бур очнулся, попытался встать и едва не упал лицом вперед. Кто-то заехал боярскому сыну коленом в подбородок.

– Торопишься за Кромку?
– прогудел здоровяк с мечом.
– Сейчас помогу.

И тут у меня отлетела кукуха. Не помня себя, я бегом взлетел по лестнице и в несколько шагов оказался у костра. В этот момент вновь прибывшие втягивались внутрь круга из возбужденных головорезов. Взлетел к небу меч.

Моего приближения увлеченные лесовики не заметили. До них мне оставалось четыре шага.

– А ну хорош!
– прокричал я, вытягивая руку с пистолетом.
– Убрал свою железяку, кабан!

Стоящие ко мне спиной разом обернулись. По темным лицам поползла тень удивления. Рожа главаря широкая и круглая как блин изобразила полнейшее недоумение.

– Ты кто такой, отрок?
– насмешливо и грубо спросил главшпан.
– Что это у тебя в руке? Жамка, пощекочи-ка его копьецом!

Ваше слово, товарищ Токарев…

– Меня зовут Бонд, Джеймс Бонд, - негромко произнес я и зажмурил правый глаз.

Пулю тэтэшного калибра не смог бы остановить ни один лоб, даже такой толстый как у этого дядьки. Шалима будто за волосы кто сзади дернул. Он отшатнулся и, широко разметав лапы, тяжело рухнул на лопатки с третьим глазом между бровей. Как я и предполагал, четверо его подельников, видимо, из самых преданных, преодолев дрожь в коленях вызванную громом среди ясного неба, устремились меня убивать. Четырежды бабахнул пистолет.

– На колени, падлы! Оружие на землю! Считаю до трех! Раз!

На счете "два"один из них кинулся бежать и уже вломился в кусты, когда пуля вошла ему в затылок. Этот меткий выстрел послужил последним аргументом в мою пользу. При чем на коленях оказались как плохиши, так и Завид с Прастом.

– Одинец!
– проорал я во всю глотку, не опуская пистолета.
– Одинец! Ты живой?

– Живой я, - послышался робкий голос откуда-то сбоку.

– Вот и славно, что живой, - сказал я и устало выдохнул.

– Хриба где?
– спросил я подхромавшего ко мне Одинца. Под правым глазом у него налилась большая слива, закрасив синевой веснушки, а рот удивленно приоткрылся как у недоразвитого.

– Нету. Убили, - быстро ответил Одинец, не сводя опасливого взора с пистолета в моей опущенной руке.

Хм, какая чудесная новость, всегда бы так.

– Освободи Невула, перевяжи ему башку и соберите у этих все оружие.

Одинец послушно поспешил выполнять поручение, а я снова поднял ствол и упер согнутый локоть в бедро.

– Все, кто хочет жить - щиты, ножи и вещи тоже на землю! Кто пустой - отходит в сторонку на десять шагов и стоит не двигается.

Десять мужичков разной комплекции и одинаковой неопрятности поспешно побросали под ноги все, что у них оставалось из предметов самообороны, нападения и вещей личного пользования и толкающимся стадом откочевали правее от тел Шалима и Корша. За это время Одинец успел перерезать веревки Невула, обмотать его пробитую голову тряпкой. Вдвоем они начали стаскивать холодное оружие к костру. Завид и Праст уселись на травку рядом с Буром и ждали своей участи, угрюмо ловя каждое мое движение.

– Кто от вас будет говорить?
– грозно нахмурившись, обратился я к разоруженным ухарям.

Вперед протиснулся головастый, приземистый дядя с покатыми плечами и пронзительно синими глазами.

– Меня зовут Горя, - низким голосом доложил он, почесав жидкую бороду, обрамлявшую впалые щеки.

– Отлично, Горя, - подбодрил я.
– Я - Стяр. Скажи своим оболтусам, чтобы топали отдыхать вон в ту землянку и сидели там тихо как мыши. А мы с тобой поболтаем немного, делишки наши перетрем.