У двери палаты вообще было не протолкнуться — охрана Филиппа делала вид, что полностью контролирует ситуацию, а немцы с англичанами изображали, что это именно так. При нашем появлении и те, и другие, и третьи стали медленно рассредоточиваться вдоль стен, и мне пришлось их слегка поторопить:

— С дороги, господа! — И чуточку гнева.

Процесс рассредоточения пошел гораздо активнее, а один англичанин так торопился, что не заметил висящий на стене пожарный ящик и влетел в него головой. Звон разбитого стекла, тихие ругательства на английском и смешки его немецких и испанских коллег. Пришлось остановиться:

— Сэр, с вами все в порядке? — участливо поинтересовался я у бедолаги.

— Все хорошо, ваше высочество, — покраснел тот.

— Точно помощь не требуется? Хотя чего это я? — я хмыкнул. — Мы же в больнице!

В палату зашел без стука и тут же понял, что к нашему визиту царственные особы подготовились — Филипп, понятно, как и в прошлые мои посещения, валялся на своей койке, а вот Вильгельм и Георг сидели на стульях лицом к двери, спиной к своему испанскому коллеге. Так же лицом к двери, но стояли наследник Филиппа, его внучка Изабелла, наследники Вильгельма и Георга и, наконец, наши с братьями лепшие приятели — Вилли, Фриц и Георг. Общаться с величествами и высочествами решил на аглицкой мове, чтобы любимый воспитатель не выпал из беседы:

— Доброго утра, ваши величества! — обозначил я поклон. — Ваши высочества! Изабелла! Вилли! Фриц! Георг! С вашего позволения, перейду сразу к делу. Извиняться за наш столь неожиданный визит я не собираюсь — это вы тут устроили целую спецоперацию, чем вызвали серьезную озабоченность у моего царственного дедушки. Сам он приехать не смог, у него много других важных дел — у дедушки под управлением целая Российская империя, а ее размеры и протяженность границ вам хорошо известны и без меня. Вот и послал государь в госпиталь меня с братьями, господина Нарышкина и господ Белобородова с Кузьминым. Вернемся же к дедушкиной озабоченности. — Я вздохнул. — Дорогие и любимые родственники, хочу вам напомнить, его величество Филипп, — я указал на короля Испании, — мой законный трофей. Жив его величество только потому, что так захотел император Николай III. Фактически род Савойских, их жизни, их репутация, их собственность и, наконец, их будущее находятся в полной зависимости от прихоти его императорского величества Николая Романова. Соответственно, все серьезные вопросы, касающиеся Савойских, решаются на данный момент только и исключительно с ведома Романовых. Вы, любимые родственники, этого всего не можете не знать и тем не менее проводите спецоперацию по захвату госпиталя и заявляетесь к Савойским явно не с визитом вежливости. — Я вздохнул. — Предлагаю два варианта развития событий. Первый: вы с нами сейчас добровольно делитесь темой разговора, и мы дружно решаем вопрос ко всеобщему удовлетворению. Второй вариант: наша делегация прямо в этой палате дожидается, когда вы, дорогие родственники, покидаете госпиталь, потом я выясняю у господ Савойских тему вашего разговора и использую ее как во благо Савойских, так и во благо Романовых. Надеюсь, ни у кого из присутствующих не возникает сомнений в том, что я способен осуществить озвученное?

И перешел на легкий вариант темпа, чтобы было проще контролировать эмоции всех присутствующих…

***

Иван Олегович Кузьмин с огромным интересом наблюдал, как Алексей берет под полный свой контроль Гогенцоллернов, Виндзоров и Савойских. Фирменное мягкое воздействие царевича с этой постоянной сменой частоты не встречало никакого сопротивления со стороны представителей трех правящих родов — они точно были уверены, что ничего подобного с ними сейчас не происходит. А вот пошло и легкое давление на сознание клиентов для принятия ими нужного Алексею решения… Вот зацепило Нарышкина, и генерал начал подплывать. На эту слабость профессионального разведчика Иван Олегович обратил внимание еще в Берлине, когда они вместе с Алексеем Петровичем работали по предателю, но решил заняться этой проблемой чуть позже — сейчас генерал нужен был Романовым в оптимальной физической, ментальной и интеллектуальной форме.

А царевич уже полностью контролировал клиентов и вовсю давил на них…

***

Генерал Нарышкин даже не сомневался, что немцы и англичане выберут первый вариант, предложенный великим князем, и не ошибся — Виндзор переглянулся с Гогенцоллерном и кивнул:

— Чего уж теперь… Рассказывай, Вильгельм…

Император Германии поморщился и посмотрел на Алексея:

— Дело в том, дорогой родственник, что наши с Георгом спецслужбы по своим каналам одновременно зафиксировали прохождение информации о размещении у наемников некоего очень дорогого и срочного заказа. Подлежащими уничтожению целями в этом заказе указывались два человека — император Германии и король Англии, а заказчиком выступал посредник, по нашей информации, давно и плотно работающий с родом Савойских. Самое же интересное, — Вильгельм хмыкнул, — за исполнение заказа кто-то уже взялся и получил предоплату в размере пятидесяти процентов. Вот мы с Георгом и приехали к Филиппу требовать, чтобы он отменил этот заказ. Как считаешь, Алексей, у нас при таких форс-мажорных раскладах все-таки были основания пренебречь мнением Романовых на этот счет?

Генерал Нарышкин, находящийся в некотором шоке от услышанного, перевел взгляд на великого князя, который в это время с сомнением разглядывал императора. Потом молодой человек перевел взгляд на короля Испании и расхохотался:

— Ваше величество, вы это серьезно? Получается, ваш любимый сынок сначала на меня хотел заказ разместить, а когда все наемники в ужасе начали его от греха посылать, вы решили Вильгельма с Георгом завалить?

Гогенцоллерны с Виндзорами обернулись к Савойским, и король Англии спросил короля Испании:

— Филипп, это правда, что вы и на Алексея пытались заказ разместить?

— Не было такого, — буркнул тот. — И на вас мы тоже заказ не размещали.

— Так мы тебе и поверили! — зло кинул Георг.

Филипп же приподнял голову с подушки и буквально зашипел:

— Что, страшно вам, друзья мои? Очень страшно? Зато, наверное, очень весело было, когда вы меня под Романовых, Бурбонов, Медичи и Гримальди подставляли! Ненавижу вас, твари! Горите в аду! — И король, брызгая слюной, разразился тирадой на испанском, явно носящей оскорбительный характер.

Гогенцоллерн с Виндзором переглянулись в очередной раз и повернулись к Алексею, показывая всем своим видом, что, мол, они ничего другого от Савойского и не ждали. Однако великий князь, судя по всему, так не думал:

— Ваши величества, — молодой человек улыбался, — так-то Филиппа понять можно — вы его действительно под нас подставили.

Император с королем нахмурились, остальные Гогенцоллерны и Виндзоры стали морщиться, а Алексей, казалось, не обращал на это внимания и продолжал: