Шрифт:
По слухам, олигарх купил ей небольшой домик на Рублёвке. Где она живёт одна, ну, или почти одна.
Стресс стал моим спутником. В течение суток я остался без семьи, и любви. И виноват во всём только сам. С тех пор прошёл год, состоявший из множества бессонных ночей.
Больше с Лизой мы не виделись. Если не считать случайной встречи, через пару месяцев здесь же, в клубе. Я заливал своё горе алкоголем и зализывал рану новыми знакомствами. В клуб я пришёл с Ликой, своей новой подругой. Друзья постарались – познакомили с молодой, но уже известной пианисткой. Лика на моём фоне выглядела хрупким и прекрасным стебельком. Мы столкнулись с Лизой в «Дягилеве» на танцполе. От неожиданности я растерялся. Лиза оценивающе посмотрела на девушку и повернулась ко мне:
– Хорошо выглядишь», – сказала она.
– Ты тоже, – ответил я и увлёк Лику к барной стойке.
Медленными глотками тяну очередную порцию виски.
Он бы подошёл, я бы отвернулась.
Он бы приставал ко мне, я б ушла…»
«Только принца нет, где ж он подевался?
Я не поняла…»
Я замечаю неподалеку в толпе своего потерявшегося соседа. Глаза его блестели, ямочки на щеках излучали добродушие. Он держит за руку юную длинноногую лань, блондинистую свечку, с тонкой талией, бледной кожей и щедрым ртом. Машу ему рукой. Алик увидев меня стал проталкиваться к бару.
Мы здороваемся, как будто давно не виделись
– Хай! – я протянул руку.
– Привет! – он ударил по моей ладони.
– Катя, – кричит мне Алик, представляя блондинку, одетую в чёрное платьице нескромной длины. – А это Денис.
В бокале у Алика плещется красное вино. Катя через трубочку тянет коктейль – кажется, это «Мохито».
– Красивая девушка! – Кричу я ему прямо в ухо. Музыка орет так, что ничего не слышно.
Алик расплылся в довольной улыбке. Катя нас не слышит – увлечённо читает эсэмэс. Потом она смотрит на нас, и кричит:
– Мальчики, поехали в «Оперу»! Там мои подружки зажигают, и еще можно заказать столик. – Рита поочерёдно смотрит на нас, пытаясь уловить нашу реакцию на заманчивое, по её мнению, предложение. Две ее лучшие подруги оттягиваются в одиночестве и зовут нас переехать к ним. Со слов Кати, в «Опере» нас ждёт встреча со сказкой – так хороши, ее подруги. Неизвестно, насколько хороши девушки на самом деле, но то, что молоды, – это точно, что обычно списывает прочие недостатки.
«Нож я подарю тебе, ты выиграл, бери -
Теперь он вечно будет у тебя внутри…»
Алик, если девушка ему нравится, готов поехать куда угодно – лишь бы проснуться утром в одной постели. Однако я в «Оперу» не поеду – завтра рано вставать. И я отказываюсь, сославшись на усталость.
«Нож, я подарю тебе – ты выиграл пари!
Ты так хотел побед – так забирай свой приз.
Чего ж ты ждёшь? Цветок и…»
«Виагра» заканчивает выступление и покидает сцену под жидкие аплодисменты толпы. Уходят и Алик с Катей, махнув на прощание рукой. Больше знакомых я не вижу. Из динамиков начинает молотить жесткое техно.
Я протискиваюсь сквозь танцпол, делаю пару кругов по залу. но Белоцерковского не вижу. И начинаю потихоньку топтаться на месте, в такт музыке, дёргаясь вместе с другими клабберами. Я знаю эту публику. Половина присутствующих ищет секса, другая половина, спасается от одиночества. Атмосфера клуба пропитана запахами желаний… безответные улыбки, потерянные взгляды, пьяные обещания и разбитые надежды.
Постепенно монотонное топтание затягивает меня, как танец шамана увлекает чукчу… время останавливается. Проходит минут тридцать, а может быть час или полтора…
Наконец я устаю от музыки и толчеи. Пора домой. Завтра утром (пардон, уже сегодня) семинар по гипнозу у Панченко, и не мешало бы немного поспать.
Надо выпить на посошок и, протиснувшись к бару, заказываю двойной виски. На сцену снова выходит Синиша.
– Друзья, мы продолжаем наш вечер! – Синиша провёл рукой по чисто выбритой голове. – И сейчас мы предлагаем вашему вниманию «Огненное шоу». Встречайте крутых и несгораемых ребят!
Краем глаза замечаю, как напряглась и перегруппировалась охрана, встав ближе к сцене, на которую вышли трое мужчин в огнеупорных, как я думаю костюмах. Огневержцы под музыку AC/DC начинают извергать языки пламени. То ли от грохота децибелов, то ли от столкновения с борцом у меня заныла поясница, – последствия регбийной травмы. Я смотрю, как во все стороны летят искры, осыпаясь вниз на клабберов. И я понимаю, что людей слишком много, зал слишком переполнен, а музыка становится слишком громкой. В случае пожара к лестнице будет не пробиться. От этих мыслей мне становится не по себе. У охранников напряжённые лица. Надо валить, пока при памяти. Я рассчитываюсь и спускаюсь на первый этаж. Очереди в гардероб нет. Я взял пальто и вышел на улицу. Двери захлопнулись, отрезая музыку.
7
Четвёртый час ночи. Всматриваюсь в поредевшую толпу, стоящую на входе. Паша стоит у входа и разговаривает с миниатюрной блондинкой. Под ногой хрустнул лёд. После клуба дышится так легко, будто я где-то за городом. Ветер утих, но снег мягкими хлопьями продолжает сыпать с небес. Снежинки тают на моих руках и голове. Хорошо! Или я так набрался? Алкоголь – лучший антидепрессант. Делаю несколько глубоких вдохов, наслаждаясь морозным воздухом. Вокруг меня заснеженные деревья и скамейки парка. Навстречу в «Дягилев», а может, в находящуюся по соседству «Парижскую жизнь», спешат молоденькие девчонки. Музыка. Движение и смех. Всюду улыбки. Сплошной позитив действует на меня, и я тоже начинаю улыбаться.