Я надуваю губы, но он не ошибается. И ещё, мне нравится, когда он ведёт себя как придурок. Будучи сама мудачкой (я имею в виду, как личность), я тяготею к себе подобным.

Когда он расстёгивает мокрые джинсы, тяжёлая ткань грудой сползает на пол, и вот он здесь, полностью обнажённый и готовый для меня. Я проглатываю комок в горле, мои ноги всё ещё раздвинуты, моё сердце бьётся, как крылья летучей мыши.

— Возьми меня жёстко и быстро, — умоляю я его, и он откровенно смеётся надо мной.

— О, Чак. Зачем вообще просить о таком? Ты знала, что я всё равно собирался это сделать.

Я издаю тихий звук удивления, когда он рывком притягивает меня к себе, положив одну руку мне на задницу, а другой направляя член в моё лоно. Мика искоса улыбается мне, прежде чем двинуться вперёд, насаживая меня на член и сильно прикусывая моё левое плечо.

Я прижимаюсь к нему, крепко держась, пока он трахает меня, заставляя дорогую машину подпрыгивать от его движений. Звук соприкосновения наших тел разносится по всей большой комнате непристойным эхом, которое, кажется, только усиливает жар между нами.

Мокрое платье скомканной, тяжёлой драпировкой ложится на мои бёдра, волочится по плечам. Я хочу, чтобы оно было снято, снято, снято. Я пытаюсь выпутаться из бретелек, но Мика останавливается, чтобы сделать это за меня, стягивая их с моих плеч и вниз по груди, пока не обнажается мой бюстгальтер с рисунком. На нём напечатаны крошечные пиратские корабли с маленьким красным бантом спереди, дополненным крошечным брелоком в виде черепа и скрещённых костей.

Можно было бы, если бы кто-то был так склонен, возразить, что по эстетике это немного напоминает «Пиратов Карибского моря».

— Блядь, — Мика стискивает зубы, облизывает губы, а затем встречается со мной взглядом. — Ты надела это специально для меня, да?

— Это не так, — я пытаюсь изобразить негодование. Не работает. Я вся хриплая, взвинченная и потная. Между моих бёдер скользко, и я так отчаянно хочу, чтобы Мика продолжал двигаться, что мне хочется плакать.

Кроме того, я лгу.

Я действительно надела его для него.

Потому что за последние две недели у меня было время побыть наедине с Черчем, со Спенсер, с Рейнджером, с Тобиасом… но не с Микой. До сих пор нет. Так что я знала, что добьюсь этого момента, несмотря ни на что.

— Чёрт, ладно. Ненавижу врать: я действительно надела его для тебя.

— Конечно же, надела, — Мика прикусывает мою грудь через лифчик, и я вскрикиваю, прижимаясь к нему бёдрами. Он отпускает меня, целуя мою ключицу до шеи, облизывая то больное место, которое оставил на моём плече. Вероятно, останется след, который будет виден во время свадьбы… и я, на удивление, не против этого.

— Ещё, — я обвиваю руками его шею, и он целует меня так сильно, что на губах остаются синяки. Я с удовольствием отвечаю ему взаимностью, и когда он начинает издавать неконтролируемые звуки, я знаю, что делаю всё правильно. — Ещё.

— Для вас всё, что угодно, капитан.

Он толкается в меня сильнее, побуждая меня просунуть руку между нами, чтобы я могла ласкать клитор так, как мне хочется. Руками он крепко сжимает мою задницу, прижимая меня к себе, его взгляд опускается к моему дурацкому пиратскому лифчику.

Я кончаю в его объятиях, содрогаясь в конвульсиях и, что удивительно, не заставляя его делать то же самое. Он стискивает зубы и выдерживает это, позволяя мне прижиматься к нему, тереться об него, целовать его шею.

— О, Чак… чёрт, — стонет он, но затем стаскивает меня с капота — наши тела всё ещё соединены — и несёт меня к пассажирскому сиденью. Одной рукой он удерживает меня, прижимающуюся к нему, а другой открывает дверцу машины.

Он садится с кряхтением, и это движение ещё глубже вонзает его тело в моё. Почти уверена, что прямо сейчас я пытаюсь вскарабкаться на него или что-то в этом роде, мои руки мёртвой хваткой обхватывают его шею, мои губы прижимаются к его подбородку.

— Шарлотта, я больше не могу этого выносить, — бормочет Мика, сжимая мои ягодицы как в тисках, стараясь зарыться так глубоко, как только может. Вот мы и снова на этом самом месте, как в ночь моего семнадцатилетия. Я не могу удержаться, чтобы не прижаться губами к его уху и не прошептать.

— У этой машины очень низкая крыша, — мурлычу я, повторяя свои слова, сказанные той же ночью. Только на этот раз это не просто намёки. На этот раз два тела сливаются воедино в столкновении жара, любви, романтики и дружбы.

Это захватывающе.

— Такая, блядь, низкая крыша, — Мика опускает рот обратно к чашечке лифчика, покусывая и дразня мой сосок через мягкую ткань. Это дразнящее действие, которое сводит меня с ума, и я дико двигаю бёдрами в ответ. У меня уже был один оргазм, и у меня немного болит, но, кажется, не могу остановиться. Я насаживаюсь на него, пока он мнёт мою задницу, сосёт грудь, стонет и ругается, приподнимая собственные бёдра с сиденья.