— Твоя мать с меня три шкуры сдерёт.

Нехорошо манипулировать детьми. Однако другого способа добиться желаемого, кроме как воззвать к состраданию и мужской солидарности, если логические доводы больше не работали, я пока не придумал. В ответ Василий так тяжело вздохнул, словно из нас двоих ребёнком был я.

— Попозже, — со скрипом, но всё-таки сдался он.

Вася уже успел навести порядок и теперь аккуратно раскладывал принадлежности для рисования. Не похоже, что ему хотелось заниматься творчеством, но, видимо, как и мне, нужно было чем-то себя занять. Весь вчерашний день мы провели в нервном ожидании новостей от Краснова и извели себя настолько, что начали вздрагивать от каждого звонка.

Покрутив в руках новенькую пачку акварельных карандашей, Вася с хмурым видом отложил ту в сторону и устало завалился на диван.

— Не хочется рисовать? — я легонько потрепал светлые волосы

Этим утром мы минут пятнадцать пытались уложить его модную стрижку, чтобы «получилось, как у мамы». Первым психанул Василий и, плюнув на это гиблое дело, просто взъерошил чёлку пальцами, так что портить было нечего.

— Не-а, — выдохнул мой соратник по несчастью.

В ответ я притянул пацана поближе и ободряюще сжал плечико. Что уж тут скажешь? Такими нас — молча пялящимися в одну точку — и застала Карина.

— Ваш эспрессо, Георгий Владимирович. — Поставив на столик кружки, она подмигнула Васе. Похоже, успела взять себя в руки за время отсутствия. — И какао.

— Спасибо.

— Спасибо, — вслед за мной повторил Василий и улыбнулся своей фирменной улыбочкой, от которой секретарша едва не растаяла.

Я чуть слышно усмехнулся — далеко пойдёт. Надо будет взять у него мастер-класс.

— Не за что, солнышко, — Карина с умилением прижала к груди пустой поднос, но, на её счастье, вовремя вспомнила о своих обязанностях. — Георгий Владимирович, все собрались в конференц-зале. Ждут только вас.

— Пять минут.

Выпить кофе, успокоиться, настроиться на работу. Я уже и не помнил, когда сам проводил обычные планёрки, для этого у меня была… Женя. Везде, чёрт возьми, Женя! Оказалось, я так привык к постоянному присутствию Крыловой в своей жизни, что даже два дня без неё были сродни пытке. Будто конечности лишился.

— Всё, хватит… — глухо рыкнул я, растёр лицо и наткнулся на удивлённый Васин взгляд. Великолепно… Для полного счастья осталось только ребёнка напугать. — Работать пора, — попытался оправдать внезапный эмоциональный всплеск и, поднявшись с дивана, залпом опрокинул в себя кофе. — Если что — зови. Думаю, часа за три управлюсь, потом сходим с тобой куда-нибудь, идёт?

Василий, потянувшись за какао, согласно кивнул, а я с облегчением выдохнул. На полноценный приём пищи тянуло слабо, но лучше, чем ничего…

Покинув Женин кабинет, я попросил Карину приглядывать за мальцом и отправился в конференц-зал. Судя по взбудораженным взглядам женской половины коллектива и молчанию, мгновенно воцарившемуся, стоило только переступить порог, обсуждали мои сотрудники что-то безумно интересное. Карина времени зря не теряла. Не удивлюсь, если к завтрашнему дню мы с Крыловой станем давними любовниками, а Вася — моим тайным сыном… В этот момент я вдруг понял, что очень бы этого хотел. Вот так просто и по-идиотски неожиданно осознал — я уже давно считал Женю своей. А к концу собрания, и половины которого не запомнил, твёрдо решил, что заберу их с Василием себе.

Удовлетворившись этой мыслью, я хоть и с трудом, но наконец смог сосредоточиться на работе. Знакомство с практикантами, три встречи. Как раз шла последняя, когда из приёмной донёсся испуганный возглас секретарши, а следом, с грохотом ударившись о стену, распахнулась дверь.

— Мама звонит!

В кабинет ворвался маленький блондинистый вихрь, и через мгновение в моей руке оказался мобильный. Я даже не сразу понял, что произошло. Посмотрел на экран, где отсчитывались секунды активного звонка, перевёл взгляд на взбудораженного ребёнка, и, бросив клиенту скупое «извините», поднёс телефон к уху.

— Да?

Сердце ухнуло куда-то в желудок, а спустя мгновение на том конце провода раздался хриплый и немного удивлённый знакомый голос:

— Гош?..

Женя

Меня разбудил писк. Такой отвратительный и громкий, что создавалось впечатление, будто на голову надели кастрюлю и самозабвенно долбили по ней поварёшками. С трудом разлепив весившие, казалось, целую тонну веки, я снова зажмурилась от резанувшего по глазам света, а прострелившая висок боль отозвалась где-то в копчике.

— Ну привет, спящая красавица, — сказал кто-то голосом Краснова. — Выспалась?

Я вновь медленно открыла глаза, но в этот раз обошлось без подстав. Перед собой я увидела немного мутного Сашиного брата, который крутил в руках медицинский фонарик.

— Жень, ты меня слышишь?

— Ага, — каркнула какая-то хриплая ворона.

Совершенно не желавший соображать мозг, наконец, признал в писке работающий монитор пациента, а под носом обнаружилась дико неудобная канюля (хотя поставщик уверял в обратном), которую я же Краснову и продала. По всему выходило — я была в больнице. Вот только… почему? Суд в очередной не состоялся, мы с Васей ехали в офис, а потом… Тело среагировало быстрее, чем я успела сформулировать мысль и тем более задать вопрос.