Я чувствую, что если съем ещё хоть один кусочек, то взорвусь. Ребята так не выглядят. На самом деле, я думаю, что они могут продолжать есть ещё час. Я бы с удовольствием посмотрела, чем это закончится.

Однако что-то в этом последнем кусочке шоколада кажется странным. Ну, не то чтобы он просрочен или отравлен… но что-то подсказывает мне, что пробовать его — это плохая идея.

Когда Паркер, по-видимому, лучший друг Уиса, считает до трёх, говоря нам поторопиться, потому что он так сильно хочет попробовать, мой мозг внезапно начинает работать, пытаясь понять, что не так с этим кусочком шоколада в моих руках.

Только когда Паркер досчитал до трёх, я понимаю, почему это плохая идея.

— Подожди, — говорю я, хватая Колина за запястье, не давая ему отправить свой кусочек в рот.

Его брови сходятся, а глаза прикованы к моим. Я уверена, что на его лице даже написано некоторое беспокойство за меня, но я игнорирую это. Он должен беспокоиться о себе.

— Лили, это точно такой же кусочек шоколада, который мы пробовали раньше. Возможно, другой вкус, другая марка, но всё равно это просто шоколад, — говорит Зак, посмеиваясь. Я уверена, что он просто смеётся надо мной, но сейчас мне на это наплевать. Особенно, когда Колин смотрит на Зака с жаром в глазах, как будто он говорит Заку отвалить.

Взяв у Колина кусочек шоколада, я поворачиваюсь к Майлзу.

— Дай мне обёртку, — требую я, протягивая руку. Он берёт её и протягивает мне, его брови сведены вместе, как и у всех остальных.

Я проверяю упаковку, вчитываясь в каждое слово, пока не нахожу то, что ищу. Это занимает у меня целую минуту, но потом на обороте написано самым мелким шрифтом, какой я только могла себе представить.

— В нём содержится кокос, — бормочу я, в основном для себя. — Почему они не написали эту информацию прямо на обложке?

Может быть, неразумно злиться на это, но я действительно злюсь. Я знаю, что аллергия, особенно на орехи, может развиться в считанные секунды.

Сколько людей, страдающих аллергией, должно быть, съели это, думая, что это молочный шоколад, потому что так написано на лицевой стороне упаковки?

И что самое ужасное, вы даже не чувствуете запаха кокоса. А может быть это хорошо? Учитывая, что некоторым людям достаточно просто понюхать продукт, на который у них аллергия, чтобы вызвать её.

— Тебе он не нравится?

Игнорируя того, кто только что задал этот вопрос, я смотрю на Колина, видя его ошарашенное выражение лица. Я хочу прикоснуться к его лицу, но сомневаюсь, что это такая уж отличная идея, поэтому вместо этого я встаю, беру его за руку и тащу за собой в ванную.

Он молчит, что необычно, потому что Колин обычно много говорит, когда находится рядом со мной.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, начиная паниковать. Что, если уже слишком поздно, его дыхательные пути вот-вот закупорятся и он умрёт? — Ты можешь дышать?

Он слегка кивает, настолько, что я едва это вижу.

— Колин, тебе нужно поговорить со мной, пожалуйста. — Не думаю, что я когда-либо умоляла кого-то поговорить со мной. — Может, мне вызвать скорую? Чёрт возьми, я всё равно могу это сделать, просто чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

— Ты…

Я достаю свой телефон из заднего кармана, пытаясь разблокировать его с помощью Face-ID. Почему всякий раз, когда ты спешишь, твой телефон просто не хочет включаться?

— Лили, — слышу я голос Колина в тот самый момент, когда начинает течь вода. Я думаю, что он моет руки.

Набирая номера экстренных служб, я собираюсь позвонить им, когда Колин забирает у меня телефон.

— Я в порядке, — говорит он, приподнимая мой подбородок так, что наши глаза встречаются.

Лёгкий ветерок касается моего лица, когда он вздыхает. Когда он подносит другую руку к моему лицу, проводя большими пальцами под моими глазами, только тогда я замечаю, что по моему лицу текут слёзы.

Почему я плачу? Господи, что происходит?

— Милая, я в порядке, — говорит он мягко, спокойно. Его голос ровный и низкий, но обнадёживающий. — Я в порядке, — повторяет он.

Я не уверена, кого он пытается убедить — меня или себя.

— Ты мог умереть, — снова бормочу я про себя, но он, конечно, слышит это.

Слёзы продолжают скатываться из моих глаз, стекая по щекам. Мысль о смерти Колина слишком абсурдна, о ней слишком больно думать.

Что бы я делала, если бы он это съел? Что, если бы он умер?

Единственный источник света в моей жизни не может умереть вместе со мной. Колин не может умереть из-за меня. Он не может умереть, даже если захочет. Никогда. Ладно, может быть, от старости, но даже это почти переходит все границы.