Кувалда стаскивает маску и сверкает искусственными металлическими зубами — накладками, приобретенными специально для сегодняшнего диверсионного рейда в память о прежней себе. Они сияют в свете уличных фонарей, как сапфиры, о которых Кувалда некогда мечтала.

— Кровавый расстрел, — смеется она.

— Смерть халтурщику, — подхватывает Би.

— Измазали мазилу, — говорит Кувалда, отхаркивая прозрачную слюну.

Они хохочут над каламбуром, рожденным адреналином и приватностью. Две фигуры устремляются по мрачному проулку к пустынным улицам города, который, как известно, пожирает своих детей. Теперь надо поймать такси, вернуться в «Арт-Бар» и смотреть новости.

Би гадает, не мелькнет ли в репортажах парень в треснувших очках.

Он поскальзывается на чем-то, лежащем в луже. На чем-то скользком. Как будто наступает босой ногой на поросший водорослями камень в ручье у водопада Тернер. Ведь именно так он представляет ощущение, которое испытал бы, хвати у него смелости спуститься с крутого склона. Спуститься, удачно рассчитать прыжок и пересечь ручей. Но этого ощущения он так и не испытает. Вращая руками, словно ветряная мельница, Би резко подается вперед, перегнувшись, словно бегун, стремящийся к финишной черте под топот за спиной. И нажимает на спусковой крючок пейнтбольного маркера.

Всего один раз.

Шар с красным кармином попадает Кувалде в голову над правым виском. И лопается, обрызгивая всклокоченный парик.

— Вот дерьмо, Би! — восклицает Кувалда. И падает на землю.

Би восстанавливает равновесие после несостоявшегося столкновения с землей, однако недоумевает, почему теперь падает Кувалда, точно он передал эстафету падения своему партнеру по команде на заключительном этапе. Кувалда оседает. Парик с дредами слетает. Она падает уже второй раз за несколько недель. Падает, смеясь, потом закашливается.

Би смеется.

Кувалда опрокидывается навзничь и роняет свой пейнтбольный маркер.

— Вставай. Бежим.

В свете уличного фонаря Кувалда выглядит как киношная жертва, застреленная в голову. Она кашляет. Сухим кашлем. Не переставая. Металлическая накладка на зубы выпадает изо рта с комком слизи.

— Вставай. Бежим.

Кувалда поднимает руку, как упавший футболист, ожидающий, когда ему помогут встать. Рот у нее мокрый, с него капает слюна, глаза стекленеют.

— Харриет?!

Би берет ее за руку и поражается силе ее хватки. Смертельной хватки.

За мной приехали{50}, — произносит она сквозь пузырящуюся жижу. — Люблю…

— Что? Погоди, что? — Би опускается на калено. Стаскивает с волос бандану. Наклоняется к ней.

Кувалда гладит его по щеке. Пытается что-то сказать. Булькает. Хрипит.

Би подносит ухо к ее рту.

На губах у нее вздувается пузырь. И громко лопается, заглушая ее последнее слово.

From Wikipedia, the free encyclopedia

Период фонтана в искусстве XXI века начался в США в 2010 году. Пика развития достиг в 2012–2013 годах, однако оказал заметное влияние на культуру последующих десятилетий. В данный период считалось, что вода из питьевого фонтанчика («Фонтана») на третьем этаже Музея современного искусства в Чикаго, штат Иллинойс, предоставляет употребившему ее возможность создать один художественный шедевр. Однако вскоре после этого художник умирал, как правило, по быстро прогрессировавшим естественным причинам.{51}

В данный период почти каждое выдающееся произведение искусства вызывало сомнения, а его художественные достоинства или техника создания подвергались критике. Многие художественные организации, галереи, музеи и средства массовой информации словно наложили мораторий на прославление искусства. Если произведение искусства казалось выдающимся или обладало исключительным качеством, в течение двух лет оно официально не выставлялось. На протяжении этого срока можно было пронаблюдать, скончается ли художник.{52} Безусловно, это порождало этические проблемы, поскольку художники могли создавать выдающиеся произведения искусства самостоятельно и умирать по естественным причинам, не связанным с фонтаном. Но поскольку никакие тесты разработаны не были и никогда не проводились, в данных обстоятельствах руководствовались презумпцией вины.

В связи с этим Росс Робаодс. бывший ведущий популярного телепроекта Вы сможете!», посвященного живописи, основал Гильдию художников. Эта некоммерческая организация направляет команду юристов и критиков для защиты конкретных произведений искусства на основе установленных Робардсом критериев, не подлежащих разглашению.

«„Внутреннее чутье“ — это то, что помогло мне выжить во Вьетнаме, — сказал Робардс, поправляя металлическую накладку на глаз. — Это то, что спасет нас в это дерьмовое время».{53}