Малфой тяжело вздохнул и огляделся. К собственному удивлению его взгляд зацепился за хорошо знакомый профиль. Самоуверенный змеёныш нагло устроился на подоконнике без Оборотного или каких-то попыток прикрыть своё лицо. Нотт просто сидел, облокотившись спиной о стену, и смотрел, как разгорается оранжевое трескучее пламя в конце зала. В одной его руке была зажата зажжённая сигарета, в другой — откушенная плитка шоколада. Тео нервно болтал в воздухе ногой и выглядел как ребёнок, который не мог решить, чего же ему во всём этом хочется больше: носиться с радостными первобытными криками вокруг огня, курить или всё же доесть этот мерзкий приторный шоколад.

— Нашёлся, — Драко подошёл поближе и взглянул туда, куда смотрел кудрявый.

Несколько волшебников в форме взмахнули палочками и принялись заливать огонь водой. Теодор пожал плечами, укусил шоколад и следом вкусно затянулся сигаретой. И Драко ощутил, как во рту резко стало больше слюны. Он вытащил из его губ фильтр, затягиваясь сам. Горький дым с приторным послевкусием растёкся по лёгким.

Ну да, будто в зале, полном огня, им было мало дыма…

В какой момент ему стало казаться нормальным делать всё вместе с ним? Может, это случилось после того, как они в детстве вдвоём пытались прокатиться на гиппогрифе и свалились с высоты на землю? Наверняка они крепко тогда приложились башками. Иначе всё это и не объяснить. Или это случилось уже в войну, когда при помощи легилименции они стёрли все мысленные барьеры друг перед другом? Одни воспоминания на двоих, одна пустота и одна боль… Курить одну сигарету теперь казалось таким естественным… и даже ебучий привкус сладкого шоколада на бумажном фильтре не отталкивал.

Незнакомые волшебники продолжали тушить пожар в зале, и казалось, что вся ситуация возвращается под контроль. Что, видимо, не устроило Нотта.

— Так они слишком быстро справятся, — прищурился он. — Может, добавить им Адское пламя?

Драко тяжело вздохнул и, докурив сигарету, затушил её о подоконник.

— Только попробуй, я серьёзно… Ты видел Грейнджер?

— Вот, жду, когда пробежит, — пожал плечами Тео и со вкусом хрустнул шоколадом. — Мимо этого коридора рано или поздно все пробегают.

— Гермиона если и побежит, то только вперёд… Не знаешь, что ли — тупой Гриффиндор.

Теодор слегка повернул голову и как-то странно взглянул на него.

— Но тебе же это действительно нравится?

Драко хмыкнул. Нравится? Да он безнадёжно в это всё вляпался. Встрял, влип, втрескался. Но Теодору об этом знать было не обязательно. Хоть что-то же мог Драко оставить только себе? Поэтому он лишь пожал плечами и указал взглядом на боковой проход.

— Смотри.

На фоне горящего пламени выросла тёмная фигура Амикуса Кэрроу. Он, словно дементор, плавно приблизился к волшебникам, тушащим пожар, и взмахнул палочкой. Все трое, будто подкошенные, рухнули на пол, и их головы откатились в сторону, а по мрамору растеклась багровая лужа крови. Амикус равнодушно переступил через их тела и направился по прямой линии к следующей боковой двери. Судя по всему, этих несчастных ему было просто лень обходить, поэтому он срезал себе путь… буквально.

— Твою ж мать, — только и выдохнул Нотт. — Жнеца пустил, урод.

— Его нужно убить, — так же тихо шепнул Драко, и Тео согласно кивнул.

Кэрроу скрылся в дверном проёме, и в зале наконец-то зазвучали Воющие чары. Вдалеке снова раздался крик и дьявольский хохот. Из центральной двери к холлу посыпались новые фигуры авроров, и то тут, то там стали мелькать вспышки заклинаний.

К изумлению Драко из ближайших дверей торопливо вышли Панси и Грег. Последний тащил на плече какое-то тело, прикрытое мантией. Судя по всему, Нотт был прав: этот зал являлся чем-то вроде транспортной развязки, и все коридоры вели сюда. Паркинсон моментально заметила их. Они с Грегом быстро подошли и упёрли в них одинаковые, почти близнецово-осуждающие взгляды. Почти минуту все четверо неподвижно давили и ощупывали друг друга глазами, словно кто-то из них мог расколоться и заговорить первым.

— Что вы натворили? — Грег наконец задал изумительный в своей тупости вопрос и устало свалил на пол свою ношу.

И Драко не сдержал смешка. В тот день, когда Тео вдруг начнёт объяснять свои поступки, на землю обрушится дождь из жаб. Но Грегори был у них оптимист, никак иначе. Потому что фраза «Что вы натворили?» слетала с его губ чаще, чем «Доброе утро, Малфой». Паркинсон же, в отличие от него, подобными вопросами не задавалась и просто направила на них палочку, но Драко одним коротким движением тут же опередил её. Он точно знал, что эта бешеная ведьма именно так и поступит. Что она ещё могла? Только опять влепить в него Оглушающее.

— Экспеллиармус, — идиотская белая деревяшка в этот раз на удивление послушалась, и Панси осталась безоружна. — Акцио!

Она растерянно хлопнула чёрными ресницами и надула губы, словно маленькая девочка, у которой отобрали любимую куклу.

— Что ты творишь?!

Драко ей зубасто улыбнулся или, скорее, оскалился, демонстрируя, кто в их стае более опасный хищник.

— Я лишил тебя палочки, Панс, — Малфой взвесил в руке её древко и для пробы взмахнул им в воздухе. Неплохо. Гибкая, удобная. Стоило надеяться, что её палочка была способна проводить магию лучше, чем та белая. — Ты безоружна и больше не имеешь права командовать отрядом.

Она вновь открыла рот, но он перебил её, даже не став слушать.

— Слушайте все. Амикуса нужно перехватить. Он раскрылся перед аврорами, и его скоро схватят. Кэрроу слаб в окклюменции, и любой новичок-легилимент способен прочесть его воспоминания: о твоём обожаемом Долохове, Паркинсон, обо всех Пожирателях, о нас, о планах старших… Нам необходимо добраться до него раньше авроров. И корону с его башки нужно обязательно сбить. Всем всё ясно?

Он обвёл строгим взглядом троицу и, не дождавшись возражений, продолжил: