– Старший сержант Роберт Лойд когда должен выйти на смену?

Терренс и Рональд одновременно оторвались от своих дел и посмотрели на меня. Выражение их лиц насторожило.

– Видите ли, старший лейтенант, – начал Рональд, – он уже никогда не выйдет на работу.

– В смысле?

– Роб умер, – с прискорбием сообщил он.

– Что? Когда? – растерялся я.

– Года три назад, – ответил Рональд, отводя взгляд.

В приемной повисло молчание. До меня медленно доходил смысл сказанного старым полисмагом.

– Хотите сказать, мертвый сотрудник три года числится в штате участка и три года получает жалованье?! – взорвался я.

– Простите, – сдавленно произнес Терренс и, позеленев, выбежал на улицу.

Я уткнулся лицом в ладонь. Бардак. Какой же здесь творится бардак!

Снаружи доносились гортанные звуки. Младшего сержанта выворачивало наизнанку.

– Господин Кэмпион… То есть старший лейтенант… Мы эти деньги не крали. Вы не подумайте, – принялся поспешно оправдываться Рональд. – Жалованье получала Молли, вдова Роба. Она в благодарность раз в неделю приходит сюда прибираться. Иногда реже… Если дети болеют. Последний месяц все по очереди ветрянкой переболели, и она не успевала зайти. Обычно тут чище. По крайней мере, в приемной. Вот.

– И кому в голову пришла эта прекрасная идея?

– Ну… Оно само собой как-то вышло. Господин Чессер сначала все забывал документы оформить, а потом… потом мы перестали ему об этом напоминать, – признался Рональд. – У Лойдов семья большая. Трое детей, больные старики-родители, и все на Молли остались.

– Если так, почему пенсию вдове офицера не оформили?

– Пенсия маленькая, старший лейтенант.

– Ясно, – процедил я. – Оставлять мертвые души на балансе полисмагии нельзя. Пригласите госпожу Лойд завтра в участок.

– Будет сделано, – приуныл Рональд.

– Пока помню, – я достал из кармана несколько монет. – Сделайте еще три комплекта ключей, для каждого из нас. И чтобы больше никто ничего не оставлял под ковриком. Я не потерплю здесь проходной двор.

Старший сержант кивнул. Терренс тем временем вернулся в приемную. Присев на один из старых потертых стульев, он обнял руками живот и согнулся. Выглядел парень ужасно.

– Простите, но мне надо к целителю, – простонал он.

– Эвано как тебя прихватило, – присвистнул Рональд. – Чем же ты так отравился?

– Не знаю, я только один пирожок съел со стола…

– С капустой? – уточнил я, припомнив, что они показались мне подозрительными.

Вместо ответа Терренс снова вылетел на улицу.

– Пироги испорчены. Их нужно выкинуть. Кто вообще принес в участок эту дрянь? – с нарастающим раздражением спросил я.

Рональд молчал, стараясь смотреть куда угодно, только не мне в глаза. Из подсобных помещений показалась Аника. Волосы забраны в пучок и заколоты карандашом. На щеке то ли пыль, то ли сажа. Рука дернулась стереть грязь, но я вовремя себя одернул.

– Что-то случилось? Там, кстати, пирожки с капустой. Никто не хочет? – спросила она, улыбаясь.

А лисьи глаза настороже, следят за моей реакцией. Почву прощупывают. Небось гадает, ведьма, отошел я после нашего разговора или нет.

– Один уже наелся пирогов, – сказал я. – Терренс на улице. Отведите его в лечебницу, потом возвращайтесь в участок. Без еды. Не хотелось бы лишиться еще и старшего сержанта Фанфера.

Ее личико побледнело. Я почувствовал укол совести. Следовало помягче с ней говорить. В конце концов, моя задача отправить Анику обратно в академию, а не довести до слез. Слова извинения застряли в горле. Она выбежала на улицу. Через окно я увидел, как девушка уводит Терренса.

По пути в кабинет мое внимание привлекла приоткрытая дверь в лабораторию. Я заглянул внутрь. Судя по венику и мешку с тряпьем, практикантка не теряла времени даром и приводила кабинет в порядок. Старый кожаный ридикюль стоял на полу рядом с маленькой дырой в стене. Неужели Аника хочет, чтобы его мыши сожрали?

Я взял ридикюль. Он оказался подозрительно легким. Потряс – тишина. Будто внутри ничего нет. Если так, зачем практикантка везде его таскает, словно там все ее сбережения? Еще в магобиле я обратил на него внимание. Всю дорогу там что-то булькало.

Может быть, Аника Торвуд не так проста, как кажется, и перевозит запрещенные зелья? Тогда судьба подкинула мне шанс избавиться от практикантки куда быстрее, чем я смел надеяться.

Поставив подозрительный предмет на край стола, я начал всерьез раздумывать над тем, чтобы проверить содержимое. Рыться в чужих вещах, конечно, некрасиво, но у полисмагов своя мораль. Мы проводим обыски и досмотры. Редкий случай, когда владелец не против вторжения в свое личное пространство. Не всегда у нас есть на руках официальное разрешение. Пока бюрократическая система рассмотрит и пережует запрос, преступник уйдет. Приходится верить чутью и рисковать. Мое же чутье утверждало: в сумке находится нечто незаконное.