Щелкаю натянутыми позвонками. Разрабатываю затекшую шею.

— Антошка Гандошка — это так, жучки да пучки, как, впрочем, и Константиновская, слишком мелко.

— Мелковато, брат, не наш с тобой уровень, а учитывая, как сильно хотят валить тебя, Игнат..
–

замолкает, поднимается и возвращается с двумя чашками ароматного чая, который прямо с подносом забирает у девушки-помощницы, даже не дает ей зайти в холл, чтобы хоть мельком взгляд на документы бросила.

Дверь закрывается, и он ставит поднос на низкий столик, а я забираю документы и листаю..

листаю..

Офигеваю от того, что вижу, пока вдруг в меня не летят слова Клима:

— Умная у тебя девочка, Юсупов. Если бы она от тебя не убежала...
– замолкает.

Я глаза на него поднимаю. Невзорову не нужно говорить о том, что с Юлей бы было. Не нужно.

Потому что я и сам знаю, что делают с ненужными свидетелями афер, и.. я счастлив, что дед с того света подстраховался так, что жену мою от беды уберег.

Мне бы с ней даже поговорить не дали, но моя малышка убежала, тем самым всех обхитрив, и жила своей-чужой жизнью.

— Ты охрану к жене приставил? — задает очередной вопрос Клим и щурится, я киваю.

Мою жену охраняет рота солдат, только моя девочка об этом не знает. Ни одна тварь носа не подточит. Да и теперь. когда я наведался к Марианне.. думаю, у тварей возникнут вопросы.

Один возник уж точно. Она позвонила, и я знаю кому ниточки сами распутывают клубочек, стоит только потянуть.

— Это хорошо, что жена под защитой. Она твоя слабость, Юсупов. У тебя Юля твоя, Князь тоже ахиллесовой пятой обзавелся, - выговаривает, фыркнув, и я ухмыляюсь.

— Один ты у нас остался в бронежилете.

— Нет, скорее, со стальными яйцами, которые ни одна женщина в ладошке не сожмет.

Смеяться начинаю. Учитывая, как двояко это звучит.

— Ту самую просто не нашел.

— Не смеши мои тапки. Бабы только по назначению. Для услады. Потом в утиль, —выдает спокойно, а я в нем себя узнаю. До Юли…

— отменный чай, братишка, успокаивающий. Из Китая привез. Там у меня маленький бизнес для души, люблю всякие чаи, вот решил делать для себя.. попробуй.

Забираю чашку из сервиза для традиционной чайной церемонии и ухмыляюсь.

— Ты эстет, Невзоров.

Делаю глоток, ощущая на языке контраст лунного улуна и с легкой горчинкой. Смотрю в упор на

Клима, который не сводит с меня внимательных волчьих глаз.

— Думаю, ты и сам понимаешь, что ситуация более, чем серьезная, - выдает скупо, словно мы не о ярдах говорим, которые в этой игре каждый на кон ставит.

— Понимаю, Клим, понимаю.
– отвечаю с нажимом.

— Война будет. Серьезная. Со всей своей изнанкой. Тут либо ты, либо тебя. Мешаешь ты, Игнат.

Твой бизнес лакомый кусок, и слишком много тех, кто пасти раззявил..

— И ты понимаешь, Клим, что впрягаешься? Не хило так впрягаешься?! — задаю свой вопрос и упираю взгляд в Невзорова. Мощный мужик. Причем не только физически, но и по характеру, по духу.

Только где-то в подсознании мелькает вопрос, а будет ли ему нужно в этот замес впрягаться. Я бы за него впрягся и за Князя. Как всегда. Есть несколько человек, и в принципе уверен в нем, но на мгновение сомнение проскальзывает, потому что здесь большая игра намечается, когда можно все и потерять, а терять Невзорову есть что, целая бизнес-империя, которую он отгрохал, упахиваясь, не покладая рук.

— Нужны тебе эти проблемы, а, Невзоров?!
– снова задаю вопрос, чуть ухмыляясь, шутка шуткой, но в ней и правды зерно есть, а также прямой вопрос.

Друг откидывается в кресле, ставит мощную руку на подлокотник, облокачивается, будто расслабленный тигр перед броском. Отбивает ритм длинными крепкими пальцами, которые иногда и со сбитыми костяшками бывают. Редко. Все таки статус олигарха и миллиардера из списка Форбс не позволяет, но все же помахаться Клим всегда любил, как, впрочем, и я...

— Хороший вопрос задаешь, Юсупов, и что ждешь, что я сейчас хвост подожму и тормоза врублю?!
– вскидывает темную бровь, и светлые глаза в меня впиваются иглами. —Обломись, я люблю нервы пощекотать, а учитывая, какой движ идет, я, пожалуй, не удержусь и в сторонке не останусь.

Киваю. Вновь кривлю губы в улыбке, пока Невзоров еще один глоток делает, оставаясь все таким же непоколебимым. Как Айсберг. Знает, что его так за глаза называют, но что-то есть, возможно, в глазах, которые иногда льдины напоминают, как, например, сейчас, когда друг выдает: