Я вспомнил, как во время драки в таверне вместо того, чтобы использовать ментальную магию, случайно применил пирокенез и сжёг стол. Теперь так будет происходить постоянно. Использование привычных техник может обернуться самым неожиданным результатом.

Чтобы проверить теорию, я попытался усилием мысли сдвинуть кровать. Телекинез — простейшая из моих способностей. Если уж она не сработает, то плохи мои дела…

Кровать вздрогнула, а затем взлетела в воздух. Сожри меня Поглотитель, это же воздушная стихия!

Я попытался сконцентрироваться и опустить кровать на своё место. Вместо этого она взлетела ещё выше, ударилась о потолок и с шумом шлёпнулась вниз. Её ножки подломились. Грохот был знатный!

Просто отлично. Я утратил контроль над собственными силами. Захочу помочь кому-нибудь целительской магией, и случайно сожгу молнией.

Я теперь — оружие массового поражения. Термоядерная бомба с часовым механизмом. И никто не знает, когда она рванёт.

— Орбитарис, мне нужен подробный анализ!

В воздухе замелькали столбцы букв и цифр.

— В настоящее время повреждено 97 процента энергетической структуры организма. Сохранены только базовые функции. — Орбитарис вынес мне приговор бесстрастным тоном.

Хронг тебя подери! Неужели так много?!

— Какая вероятность полного восстановления?

— Пять процентов.

Мало. Невероятно мало. Но всё-таки пять — не ноль. Однажды в Геноме я сумел найти подходящий мне по структуре ДНК живой корабль с первой попытки. А это один случай на миллиард!

Так что можно сказать, шансы у меня очень даже неплохие.

— Какие будут рекомендации по восстановлению?

— Продолжительная медитация и точечная энергетическая реставрация…

— Точечная реставрация? Но на это же уйдут годы!

Отвечать Орбитарис не стал. Он дал точный прогноз, а уж как я с ним поступлю — исключительно моё дело.

Я хотел продолжить осмотр, но в дверь постучали.

— Кто там?! — рявкнул я максимально недовольным тоном.

— Господин, это я, Фердинанд. Услышал в вашей комнате шум и пришёл проведать. У вас всё в порядке?

Этот голос был мне знаком. Он принадлежал седовласому мужику, которого я определил как управляющего. Людей такого типа я знал. Умный, исполнительный и дотошный. А ещё очень опасный. Такие ребята видят то, что другие упускают.

— Всё в полном порядке!

— Очень рад это слышать. Но меня смущает грохот. Господин, вы разрешите мне войти?

Значит, мои громкие эксперименты с мебелью от него не укрылись…

Пускать его мне не хотелось. Но опыт подсказывал, что если этого не сделаю, то он обязательно побежит к Ричарду. А тот моментально примчится с проверкой.

Мне меньше всего нужно, чтобы кто-то меня отвлекал.

Накинув на кровать покрывало и забросив отвалившиеся ножки в дальний угол, я рывком распахнул дверь.

За порогом и в самом деле стоял лысый управляющий. Фердинанд, так он себя назвал.

— Что надо? — фыркнул я. Впускать его я не собирался, перегородив вход.

Чтобы не вызывать подозрений, вёл себя максимально раздражённо. Точно также вёл бы себя настоящий Бойд.

— Просто волновался за вас, господин.

— Нечего волноваться! Я тренировался и случайно сломал кровать…

— Тренировались?! В комнате?! — Брови Фердинанда поползли вверх. — Непохоже на вас, господин.

Однако, это прокол. Бойд был известным лентяем. Тренироваться он стал бы только в том случае, если бы в мире закончились выпивка и женщины.

То есть никогда.

— Да, тренировался. Потому что я барон и так хочу! И вообще мои дела — не твоя забота, — резко отрезал я. — Ещё вопросы?

— Никаких, господин, — по струнке вытянулся он. — Но если вы снова решите потренироваться, то в доме есть тренировочный зал.

— Я дам тебе знать, если мне понадобится твоё мнение. А сейчас свободен!

— Будет исполнено, Ваше Благородие.

Он поклонился и поторопился прочь по коридору.

Всё это было странно.

Неужели Фердинанд заподозрил, что я — не Бойд? У остальных таких сомнений вроде бы не возникало. Нужно быть с ним осторожнее.

Захлопнув дверь, я взял с письменного стола покрытую пылью чернильницу и нанёс на косяк Руну тишины. Эта Руна была универсальной и работала почти во всех мирах Бесконечного. Теперь никто в доме и на улице не услышит, что я тут делаю.